Поздний осенний вечер. Я стою в глухом лесу в западной части Канады, провинция Юкон. Под моими заляпанными грязью сапогами зловеще чернеет вода, и я стою в ней, будто над бездной, чудом не проваливаясь вниз.
Желто-охряный лист, опавший двадцать первого октября с единственного в округе ясеня, лег на поверхность воды, и бездна вновь становится обычной лужей. В спину дует довольно крепкий ветер, так что я зябну и пытаюсь ухватить полы серого плаща, которые будто стремятся еще издалека коснуться моего нового жилища.
К моменту переезда мне стукнуло тридцать семь лет. Я гляжу на уже родной канадский дом, только мой, и радуюсь чувству свободы.
У меня нет ни семьи, ни привязанности, я никому ничего не должен – как этот лист, плывущий в сторону от меня, каждой своей жилкой он говорит об своей оторванности от прежнего мира.
По профессии я фотограф. Я мечтал об этом с детства, и довольно давно эта мечта стала реальностью. Ремесло – и солидные гонорары – привели меня в Канаду. Крупное журнальное издательство оценило мои таланты – тем более что я сумел завести дружеские отношения с его основателем Тимом Харди.
Я родился в Дорчестере, административном центре графства Дорсет, которое находится на юго-востоке Англии. Но я покинул родной дом. Теперь я живу здесь, в особняке под названием «Темный бор», и в Англию вряд ли уже когда-нибудь вернусь.
В издательстве Тима Харди готовилась серия каталогов о дикой, девственной природе, и я должен был собрать для нее материал. Мне нравилось в любую погоду охотиться за ценными кадрами, применяя весь накопленный опыт. Я, как художник, передавал на бумагу то, что видел сам, и для меня всегда было очень важно найти подход к сердцу зрителя.
Так вот, забегая немного вперед: я планировал жить здесь с женой и детьми. Хотел всем сердцем крепкого уютного гнездышка. Увы, вышло иначе.
Дом находится посреди леса. Между ним и одноименным городком Темный Бор протянулась длинная артерия, прорезавшая сосновый массив, – трасса «Рок», почти два часа езды. Я не особо люблю магазины, все это бурление человеческой жизни. Я отгородился от людей и был беспредельно этому рад.
Особняк стоит на холме, возвышаясь над лесами – с соснами, елями, лиственницами, кедрами и дубовыми рощами. Здесь редко встречаются вяз, орешник, ясень, бук или каштан, поэтому выглядят чащи мрачновато, особенно в сумерках. Я чувствую, что по моей спине бегут мурашки, и не только от холода.
Я бы хотел испытывать здесь и сейчас немного другие чувства. Мне приходится выйти из лужи, войти через ворота в сад, пройти по грязной земле мимо каменного торца с черными дырами окон. Крыльцо небольшое, козырек едва укрывает его, но этого хватает, чтобы спрятаться от дождя. Дурная погода в Канаде наступила надолго. Впереди зима.
Я открываю дубовую дверь с узкими длинными разноцветными витражами, несмазанные петли скрипят от натуги. Вхожу в дом. Дверь за моей спиной резко захлопывается, и я вздрагиваю.
Этим вечером я зажигаю в доме много света: лампы, настенные подсвечники и канделябры отражаются в лаковом паркете из коричневого бука. Очень радует убранство – современность, которая перекликается со старинной готикой. Но это все житейские мелочи, не имеющие для меня особой важности. Теплые оттенки охры царят в залах, гостиной и некоторых спальнях. Для холлов, коридоров нижнего и верхнего этажей декоратор предпочел приятную зелень и серебро.
По широкой лестнице я поднимаюсь наверх, поворачиваю направо, к своей спальне, ее дверь первая слева. Это уютная комната с широкой двухметровой кроватью у стены и платяным шкафом напротив, в нем есть дополнительные полочки, на которые очень удобно класть всякие мелочи, а потом брать их оттуда, не задумываясь.
