Мне было восемь лет, когда родители впервые привели меня в Третьяковку. Мы осмотрели тогда практически все залы галереи, но я почти не чувствовала усталости. В конце папа спросил у меня: «Ну что, Инна, теперь расскажи нам с мамой, каких художников ты запомнила?» Я растерялась. Потому что просто любовалась картинами, не вникая особо в то, кто написал их. Спустя несколько секунд я смогла сказать: «Репин, Айвазовский, Шишкин, Нестеров…» На этом всё. Однако тот поход в музей навсегда изменил мою жизнь. Возможно, родители тогда не думали о том, что я тоже захочу стать художником. Думают ли вообще взрослые о подобных вещах, когда водят своих детей в театры, музеи или цирк? Скорее всего, нет. А моим любимым художником с тех пор стал Илья Репин. Он был мне роднее всех. Больше всего запомнилась «Стрекоза», портрет, на котором была изображена его дочь Вера. Мой детский мозг просто не мог сопоставить визуальный образ девочки с названием. Если картина называется «Стрекоза», значит, на ней должно быть изображено соответствующее насекомое, но никак не ребёнок.
После этого я стала всячески уговаривать родителей отдать меня в художественную школу. Они долго думали, но в итоге согласились. Больше против был папа, мама же, сама любившая искусство, изначально старалась меня поддерживать.
Затем я начала ходить на кружок по рисованию, а спустя некоторое время поступила в художественную школу. Сначала всё давалось довольно легко. Но чем дальше, тем сложнее. Было тяжело делать построения, достигать идеальной композиции и пропорций. Часто я не могла понять замечания преподавателя по живописи, который требовал «сделать яблоко вкусным» и т.п. Приходилось не спать ночами, чтобы закончить все работы к просмотру. Тем не менее, мне нравилось то, чем я занимаюсь.
Одним из моих любимых предметов стала история искусства. Его вёл замечательный преподаватель, Ирина Фёдоровна. Её стиль подачи материала был удивительно двойственным: она никогда не выказывала каких-то личных симпатий, увлекательно и доступно рассказывала обо всех персоналиях, стилях и видах изобразительного искусства. Казалось, что ей нравилось всё одинаково, чего априори быть не может. Из-за этого её качества я даже лекцию о Рерихе слушала с необыкновенным вниманием, невзирая на то, что этот художник был мне абсолютно не близок. Ирина Фёдоровна давала интересные задания, например, нарисовать какое-нибудь здание или написать эссе о выставке. Она была очень доброй женщиной, спрашивала всегда мягко, но вместе с тем оценивала наши ответы справедливо.
Многие из моих одноклассников пренебрегали историей искусства, считая, что профессиональному художнику необходимо лишь уверенно владеть техникой и найти собственный стиль. Я никогда с этим не соглашалась. Во-первых, среди великих живописцев прошлого, пожалуй, трудно найти тех, кто не обладал бы знаниями об искусстве предшественников. Во-вторых, история искусства – это неисчерпаемый источник вдохновения. У мастеров ушедших эпох можно учиться бесконечно! В-третьих, мы всё-таки живём в постмодерне, когда всё новое – это хорошо забытое старое. Аллюзии, отсылки, цитирования и доходящее до откровенного плагиата заимствование в современном искусстве стали обычным делом. Мне хотелось играть со зрителем, постоянно спрашивая: «А откуда я взяла это? Откуда позаимствовала то?» И я искренне верила, что хотя бы часть публики поймёт меня и обязательно будет пытаться разгадать подобные головоломки.
