22 июня 1941 года, Берлин, кабинет Шелленберга
Нахлынувшие воспоминания о нашей первой встрече с Вальтером Шелленбергом видимо как то отразились на моём лице, чего я собственно говоря и не собирался скрывать.
Он тоже широко улыбнулся мне и с распростёртыми объятиями шёл мне на встречу.
На нём был серый штатский костюм от лучших парижских кутюрье.
– Здравствуй дружище Серж, – произнёс он своим мягким голосом, тепло обнимая меня.
Я ответил на его радушие своими объятиями и сказал недовольно:
– От друзей не прячутся целый день…
– Я не прятался, – возмутился он, улыбаясь, – просто Серж я был очень занят, – выкрутился Вальтер.
– И что же так могло тебя занять? Не война ли с нами?, – не принимая его шутливого тона, я спросил серьёзно.
– И это тоже…, – махнул он небрежно рукой, как будто начать войну СССР было для него, словно игры в кегли.
– Ну не обижайся, – похлопал он меня дружески по плечу, приглашая присесть на мягкое кресло у низкого столика, на который уже нам сервировали лёгкий завтрак.
Я не стал чиниться и присев, тут же налил себе ароматного свежезаваренного кофе, которым стал запивать чудесные французские круассаны и мой любимый штрудель по-берлински.
Дождавшись, пока я получу удовольствие от еды, Вальтер продолжил всё тем же его фирменным задушевным и вкрадчивым голосом.
– Конечно Серж, ты вполне можешь быть в обиде и на меня, и на фюрера… Но у нас не было другого выхода…
– Нам нужны развязанные руки на Востоке Европы, чтобы сделать большой бросок на Ближний Восток, – принялся Шелленберг мне в очередной раз пересказывать этот бред. Я молча ел и слушал…
– И для этого вы решили поставить на кон свою судьбу, Германии наконец…, – зло я буркнул, продолжая наслаждаться завтраком.
Он на это только широко улыбнулся, как кот, наевшийся сметаны. Затем он подошёл к своему огромному столу и достал из одного из выдвижных ящиков коричневую коробочку с золотой свастикой.
Затем заговорил более серьёзно:
– Герр Козырёф, мне поручено фюрером германской нации Адольфом Гитлером вручить Вам эту награду…
Я при этих напыщенных слова встал…, а Вальтер продолжил:
– Герр Козырёф, Вы награждаетесь рыцарским крестом с дубовыми листьями за неоценимые заслуги пред рейхом…
Сказав эти слова, мой друг открыл коробочку, достал оттуда награду, подошёл ко мне и за ленточки повесил её мне на шею.
Мне ничего не оставалось, как вскинуть руку в нацистском приветствии и рявкнуть нечленораздельно «Хайль», дожёвывая берлинский штрудель.
– Ну теперь ты доволен?, – спросил улыбаясь Вальтер.
– Наградой да, а вот войной нет, – откровенно я ответил.
На что он, пожав плечами, сказал:
– Если хочешь знать… все генералы и я… были против… но фюрер был непоколебим…
– Что буде с посольскими?, – перешёл я на другую тему.
Шелленберг снова небрежно махнул рукой, но заметил тень на моём лице, пояснил:
– Серж, я ничего не решаю…
– А что будет со мною?, – спросил я уже про свою судьбу.
Тут Вальтер стал совсем серьёзен:
– Серж, как ты понимаешь, ты нам нужен там, а не здесь…
Я его перебил:
– Тогда я должен быть в посольстве до конца… каким бы он не был…
Шелленберг покивал согласно головою, сказав:
– Я тоже так думаю… Но продумай, чем ты теперь можешь быть полезен Сталину… Не выкинет ли он теперь тебя из своей колоды? По сути – ты провалил дело…
Его слова меня больно резанули… Я это прекрасно понимал и даже чувствовал огромную вину… Особенно когда увидел фото наших убитых, раненных и пленных солдат на страницах экстренных выпусков немецких газет… Они и тут лежали на столе…
– В любом случае мне лучше быть в посольстве и если будет обмен… то уехать со всеми, – высказал я свою мысль.
Он согласно кивнул… Тут у него на столе прозвучал звонок телефона. Вальтер неспеша подошёл, снял трубку и после приветствия, стал внимательно слушать.
