В полумрачной пещере, сгорбившись, сидел невысокий мальчик лет десяти-двенадцати. Его худое лицо и руки были испачканы грязью, сажей и следами засохшей крови, а одежда ‒ изношена до дыр. Глаза его были голубые как некогда ясное небо и обрамлены светлыми ресницами. Чёрная шапка с помпоном нависала над глазами, из-под неё выбивались редкие пряди русых волос. Зелёная армейская куртка, наброшенная поверх серого вязаного свитера, болталась на его худеньком теле, явно снятая с плеча взрослого. На печи сушились чёрные кирзовые сапоги сорокового размера, вероятно тоже не его. От печи вверх уходила труба, соединявшаяся с массивным дымоходом, из которого каждую зиму валил густой дым.
Мальчик писал в старом коричневом кожаном ежедневнике, бережно сохранённом, несмотря на годы. В какой-то момент жёлтый карандаш сломался, и он достал складной нож с голубой рукояткой из кармана куртки. Проведя несколько раз по головке, он проверил остроту лезвия. Удовлетворённый результатом, вернул холодное оружие в карман и продолжил выводить строки, погружённый в свои мысли.
Сзади, в трёх метрах от парня, стояла двухместная палатка цвета морской волны. Внутри послышались осторожные движения, и вскоре тонкая, морщинистая рука приоткрыла край брезента, и явился седой старик. На вид пожилому мужчине было далеко за семьдесят, его белоснежные, редкие волосы нелепо контрастировали с пышной, густой бородой. Невысокого роста, он выглядел слегка щуплым, всего лишь чуть выше мальчишки. Старик был облачён в старую, прохудившуюся одежду: классический серый костюм и черную водолазку, которые не могли скрыть следы времени. Однако единственным отличием, выделяющим его, была медвежья коричневая шуба, казавшейся удивительно теплой и мягкой, доходящей до колен. Натянув стоящие у входа в палатку идентичные кирзовые сапоги на обмотанные портянками ноги, пожилой мужчина безмолвно сел на березовый пень.
– Сережа, – начал старик, обращаясь к юноше, который до сих пор что-то писал в дневнике, – Капитан не пришёл?
– Нет, Дядя Ваня, они ещё не пришли, – отозвался юноша, откладывая карандаш в сторону и положив закладку на странице, где остановился.
– Странно, – задумчиво произнёс мужчина, потирая подбородок. – Они должны были вернуться ещё вчера, – его брови нахмурились от беспокойства.
На это мальчик ничего не ответил, лишь встал со своего места. В этот момент у него заурчало в животе. Неудивительно, ведь крыса, съеденная на завтрак, к одиннадцати вечера давно переварилась, и организм настойчиво требовал новую порцию пищи.
–Ты сегодня не ставил капканы? – поинтересовался мужчина, услышав урчание желудка юноши.
– Ставил. Днём проверял, крыс не было, – ответил тот, но в душе прокралась тревога: «Еду снова кто-то украл из соседей!»
В современном мире, где царят голод и хаос, люди без стеснения обворовывают друг друга, это стало обыденным делом. Народ привык жить на грани, выживая за счёт чужого труда; каждый кусочек пищи, даже вырванный из чьей-то ловушки, имеет ценность. В этой тихой войне на выживание мальчишка был не исключением. Хотя община и ввела закон против воровства, его мало кто придерживался; правосудие теперь не в моде.
– Сережа, сходи к часовым, узнай, не пришёл ли Толя, и, если возможно, попроси у них что-нибудь поесть, – произнёс Иван, подбрасывая два поленья дров в догорающую печь, стараясь создать, хоть немного тепла в этом холодном мире.
– Хорошо, заодно и ловушки проверю, – согласился парнишка, завязывая рюкзак, куда до этого положил ежедневник.
Закончив, он направился к единственному входу, служившему также выходом из шахты.
Проходя мимо соседей ‒ тёти Веры и её детей, ‒ он заметил, что семья занималась привычными делами. Женщина полоскала бельё в железном тазике, благо пришла весна, и можно было не экономить воду. Двое её детей сидели на лавочке: старшая, девятилетняя Анюта, читала сказки из потрёпанной старой книги без обложки своему трёхлетнему брату, устроившемуся у неё на коленях. Семья Лизуновых жила ближе всех к палатке Дяди Вани и Сергея. Остальные палатки, растянулись по обе стороны от рельсов в восточном крыле шахты.
