– Сказать, чем лето лучше зимы? – спросила меня Маринка, усаживаясь на стул для посетителей. – Запросто скажу. Летом не только не хочется работать, но и есть возможность это нежелание конвертировать в…
– Какое слово ты употребила? – Я подняла голову от своего ежедневника, раскрытого на четверге, сегодняшнем дне то есть, и с любопытством взглянула на секретаршу.
– Конвертировать! – смело повторила Маринка. – Могу продиктовать по слогам, если ты не поняла и со второго раза.
– Я поняла, – ответила я и решила не спорить. Если на Маринку находит, то лучше с ней не связываться по мелочам. Потом не будешь знать как развязаться.
Я взглянула на настенные часы. Они показывали половину третьего. Рабочий день заканчивается, и, похоже, у Маринки есть идея, чем занять наступающий вечер. Я снова заглянула в ежедневник и вычеркнула последний записанный в нем пункт. Практически все запланированное на сегодня уже было сделано. Осталась так, всякая ерунда.
– Ну и хорошо, что поняла, – сказала Маринка. – Так вот, я продолжаю. Летом можно не только позволить себе не хотеть работать, но и найти дело гораздо интереснее и содержательнее. И если посмотреть с точки зрения продолжительности жизни, молодости, юности, ну и всего прочего, то, наверное…
– Давай короче. – Было ясно, что работать мне не дадут, я отложила в сторону ежедневник и напрямую спросила: – Ты что хочешь?
– Я хочу на пляж, – призналась Маринка. – Пойдем, а? Ну ее к лешему, эту редакцию и…
– И этого редактора? – закончила за нее я. – Мерси.
– Ну я же так не сказала! – весело возмутилась Маринка. – К тому же этого редактора я сейчас зову с собой. И поступаю очень благородно.
– В чем же кроется благородство? – Я вспомнила, что вчера искала дома купальник и не нашла его, поэтому решила идею пляжа не поддерживать.
– Да в моем же предложении! Я запросто могла бы взять больничный листик, бюллетень то есть, и сейчас спокойно валяться на песочке и наслаждаться жизнью. Но я так не поступила и зову тебя. Пошли, а? Скучно же!
Я задумчиво посмотрела в окно. Пляж был идеей очень хорошей, и я сама собиралась предложить Маринке сходить на реку, но меня смущал не только спрятавшийся неведомо куда купальник. Смущало еще и небо. Небо, быстро затягивающееся облаками очень нехорошего сизого цвета. Да и ветер на улице начал усиливаться. Маринку, как всегда, обуяла идея, мало подходящая к реальности.
– Не вовремя у тебя возникла эта светлая мысль, – сказала я, – вот если бы вчера…
– Почему опять не вовремя? – удивилась Маринка. – Работой мы сейчас не загружены, можно сказать даже, что баклуши бьем. Или околачиваем. Не помню, как точно, да это и не важно. Ну почему бы не сходить на пляж? Пошли, Оль, а то так и закиснем в этих стенах.
– И на этих стульях, – закончила я.
– И на этих стульях, – подтвердила Маринка, понимая, что я начинаю понемногу сдаваться. – Так идем?
– Да ты на погоду посмотри! – не выдержала я. – Высунь нос в окошко: сейчас как ливанет, так и смоет сразу с пляжа.
Маринка, вытаращив глаза, посмотрела на меня. По-видимому, смысл моих слов до нее не доходил. Моргнув несколько раз и решив, наверное, что начинать на меня обижаться рановато, она на самом деле подошла к окну.
– Как хорошо, – проговорила Маринка возмутительно приподнятым тоном, глядя в теряющее синеву небо, – и нежарко. А вода все равно будет теплой. Не остынет же она от этих нескольких облачков?
Услышав про облачка, я не выдержала, соскочила с кресла и тоже подошла к окну.
– Ну, ничего себе «облачка»! – сказала я. – Да ты посмотри внимательно: сейчас как зарядит, так и забудешь про все свои пляжные поползновения! Вчера нужно было предлагать или завтра предложишь, а сейчас займись чем-нибудь.
