Платье сидит идеально. Смотрю на себя в зеркало и не верю в то, что школьная пора так быстро закончилась. Вот совсем недавно помню, как в простом платье, белых гольфах и жмущих туфельках, с огромными бантами на хвостах я шла на свое самое первое сентября. С тех пор минуло уже семнадцать лет, а я все так же чувствую себя тем еще ребенком.
От этого чувства помогает избавиться разве что он, мой любимый - Федя. Федор смотрит на меня, как на ожившее чудо. Всегда, что бы не случилось, для него я та, кого он называет своей единственной и ценит каждое мое слово. Сегодня именно он поведет меня на выпускной, и сердце замирает от одной мысли о том, как мы вдвоем будем танцевать.
Мама тоже улыбается, смотря на меня. Я знаю, как ей сложно было одной воспитывать меня и моего брата, но уйти после девятого класса и начать работать, чтобы помогать семье, она не позволила. Часто говорит о том, что, раз сама образование не получила, то хотя бы ее дети не пойдут этой сомнительной дорожке. И обещание сдержала.
– Нинок, ты отлично выглядишь, даже несмотря на то, что платье совсем простенькое – обнимает со спины мама, давая мне понять, что сегодня я для неё ближе, чем когда-либо в другое время, что она мной гордится. Затем предлагает, — давай я тебя подкрашу? Совсем немного, чтобы выделить глазки и губки.
Она знает, что к косметике я отношусь равнодушно, но я решаю, что расстраивать маму отказом сегодня не стоит. Хотя бы на один день мы с ней можем найти общий язык, быть как самые настоящие мать с дочерью, а не чужие люди, которые просто живут в одной квартире.
Зеркало отражает двух женщин: одну совсем ещё молодую, девушку, а другую постарше, примерно лет тридцати пяти. Мне нравится, как мы смотримся с мамой вместе, обе счастливые и довольные, пытаюсь запечатлить этот момент у себя в голове, чтобы затем, когда в очередной раз поссорюсь с родительницей, вспомнить его и не злиться сильно. Всё-таки мама многим для меня пожертвовала, и мне не хочется лишний раз её ранить.
– Когда придёт Фёдор? – Спрашивает она у меня, неодобрительно поджимая губы. Парень никогда ей не нравился, и мама этого не скрывала, всегда говоря мне лишь правду, даже если та ранит.
– Обещал появиться к двенадцати, как раз за час до церемонии, – отвечаю я, вспоминаю расписание сегодняшнего дня. Оно такое насыщенное, что некоторые пункты буквально высвечиваются в голове, которые я мысленно пометила как самые важные. А затем я прошу её, – мам, пожалуйста, хотя бы сегодня будь с ним хоть немного добрее. Я понимаю, что ты его не любишь, но мы с ним вместе уже больше двух лет, наверно, это что-то да значит.
Она хмыкает, и готовится мне возразить, впрочем, что после этого и происходит.
– Это всё детская влюблённость. Поверь своей матери, милая, ничем хорошим подобное не заканчивается. Вы ещё слишком юные, но как только станете чуть-чуть старше, осознаете, что ваши жизни идут разными дорогами, а это приведёт к расставанию и неминуемой боли. Неужели ты хочешь мучиться?
Слышать такую жестокую правду от мамы мне не нравится, поэтому я сжимаю её руку, таким бессовестным способом намекая, что мне не нужно читать нотации, я предпочитаю жить свою жизнь сама, ошибаться и делать собственный выбор.
Очень вовремя раздается звонок в дверь, видимо, наконец-то Федя пришел, и я, не желая продолжать неприятный разговор, иду открывать, держа платье за подол, потому что оно слишком длинное для меня, когда я не в туфлях на каблуках.
Если изначально мне казалось, что я хорошо выгляжу, то я теперь готова забрать свои слова обратно, потому что Фёдор выглядит просто потрясающе. Он сам по себе очень красивый, но сегодня, приведя себя в порядок, по-настоящему прекрасен. Высокий, почти метр девяносто ростом, облачённый в идеально отглаженный чёрный костюм с белой рубашкой и чёрным галстуком, с начищенными туфлями на ногах, волосами, уложенными с помощью геля, он совсем как ожившая девичьи мечта.
