ГЛАВА 1
Пить в одиночестве глупо, вредно и неинтересно, поэтому Маруся
взяла из холодильника оставшуюся после гостей бутылку сухого белого
и поднялась к Женьке. Подруга без единого слова выставила на стол
бокал на высокой ножке, набулькала ровно половину и подняла к
свету, придирчиво рассматривая напиток. Затем понюхала.
- Ну и как? – Поинтересовалась Маруся.
Действительно, что можно увидеть при свете электрической лампы и
унюхать из давно откупоренной бутылки? Но Женька была другого
мнения:
- Цвет светло-соломенный с оттенком зеленого. Запах
цветочно-минеральный с оттенком фруктов. Короче, пей.
Она с явным сожалением передала бокал Марусе.
- Вау! – Восхитилась та. – Ты уже и в винах разбираешься?
- Ну, разбираюсь не разбираюсь, а этикетку прочитать могу, -
ухмыльнулась Женька. – Как вкус?
Маруся сделала глоток, затем взяла бутылку. Вкус, как и обещано,
был свежим и гармоничным. А употреблять вино нужно было с
морепродуктами, лазаньей с грибами и сыром, семгой на гриле… ну да,
ну да.
- А поесть у тебя ничего не найдется?
Подруга заглянула в холодильник:
- Я сегодня не готовила. Гречневая каша, селедка, бородинский
хлеб. Будешь?
И никакой тебе пасты с креветками, догадалась Маруся. Значит, не
судьба.
- Нет, спасибо. А где твой муж?
- Там же, где и твой. Трудится, вестимо.
Женькин Мишка действительно трудился, и его трудами молодая
семья до тридцати лет уже обзавелась «трешкой» в добротном
«сталинском» доме, машиной, гаражом и прочими не бесплатными
благами цивилизации. Так что Женька со спокойной душой могла носить
свой семимесячный живот, собирать материал для своего будущего
великого романа и между делом модерировать сайт «Женские страсти»,
дающий ей материал как раз для этого романа.
В семье Гончаровых-Величкиных великое будущее было уготовано
Олегу, Марусиному мужу… то есть гражданскому мужу… то есть
сожителю. Отвратительное слово, отзывавшееся ей, девочке,
родившейся и выросшей в патриархальной провинции, шепотом осуждения
и жалости за спиной. Впрочем, в Москве на такие вещи смотрели под
другим углом.
Да, они с Олегом пока не планировали брак. Но какой смысл
жениться, если у них нет детей? То есть, дети, конечно,
планировались в будущем, но даже лучшей подруге Маруся не
призналась бы, что ей самой это будущее с каждым годом казалось все
более и более туманным.
Не потому что Олег в принципе не хотел никаких детей, а потому
что он был художником. Пока не признанным, но слава, деньги и все
остальное, что там положено великим художникам, должны были прийти
к нему в свое время.
А пока, не имея возможности стать женой и матерью, Маруся
довольствовалась званием Музы. И натурщицы. И кормилицы. Вот эту
последнюю тему она старалась с подругой не обсуждать, потому что по
мнению Женьки мужчина, живущий на деньги женщины, годился только на
колбасу. Да и то лишь потому, что в наши времена колбасу делают из
всякого говна.
Но с другой стороны, мысленно возражала Маруся, потребности
Олега были минимальны. Когда они встретились, его гардероб состоял
из двух пар джинсов, свитера и нескольких маек. А все остальное
имущество составляли ящик с красками, несколько мольбертов и
десятки картин, которые скоро, очень скоро должны были признать
шедеврами.
К тому же, мастерскую для работы он арендовал и оплачивал сам.
Ну, почти сам. И, тьфу-тьфу-тьфу, в последнее время дела, кажется,
пошли в гору, потому что…
- В пятницу открывается выставка. Коллективная, но у Олега
отобрали десять картин. – Она отсалютовала бокалом и осушила его до
дна.
Кажется, Женька не впечатлилась. А зря. Галерея, хоть и
небольшая, была расположена в довольно престижном месте - на
«Винзаводе». Связи у владельца имелись, Маруся своими глазами
видела список приглашенных. Не музейщики, конечно, но банкиры,
крупные бизнесмены, медиа-персоны. Короче, люди, работающие в
больших офисах и живущие в больших домах. С большим количеством
стен, которые нужно же чем-то украсить.
