Ивен столкнулась с ним на лестнице, налетела с разбега, спускаясь вниз не глядя, ударилась… Чуть не упала сама, но он успел подхватить ее. Она смутилась, залилась краской, принялась сбивчиво извиняться.
– Вы куда-то торопитесь? – спросил он. У него был приятный мягкий голос. Его рука все еще легко и небрежно поддерживала ее за талию.
– Нет, простите, милорд… я просто задумалась… мне так неловко…
Ивен чувствовала себя провинциальной простушкой, глупой и неуклюжей. Она шагнула назад и в сторону, давая ему возможность пройти и еще, наконец, избавляясь от объятий… скорее второе. Дворцовая лестница широкая, на ней мог бы спокойно разойтись с десяток человек, но он не спешил проходить мимо, поднялся за ней.
Улыбнулся.
Даже стоя на ступеньку выше, Ивен едва доставала ему до плеча. Он был огромный… нет, впрочем, скорее, это она была такой маленькой.
А еще он был красив. Удивительно, просто невероятно, словно молодой бог. Да, совсем молод, почти мальчишка. Тонкие правильные черты лица, легкая улыбка на губах, чуть снисходительная. Кудри цвета спелой пшеницы.
– Кто вы? – спросил он. – Раньше я не видел вас.
– Ивен Рауд, милорд, дочь лорда Хейдара из Бларвинда.
Дочь рубежного лорда, с самой границы Диких гор.
Ивен вдруг испугалась, сейчас он спросит: «Рауд»? Она носит родовое имя? Отец ведь никогда не был женат. Да и Ивен лишь на половину человек, это сразу бросается в глаза. Но имя отца она носит по праву.
Не спросил.
– Леди Ивен, – он чуть поклонился, хотя почтения в этом не было, ни на грош, но было что-то другое, что Ивен никак не могла уловить, – значит, вы приехали на праздник?
– Да, милорд.
– И вечером придете на ужин?
– Да.
– Отлично… – он протянул руку к ожерелью на шее Ивен: орехи и ягоды, нанизанные на шелковую нить. Чуть приподнял орешек пальцами, покрутил. – Как это мило.
Мило? Ей казалось – на праздник так принято. Окончание сбора урожая. Дома Ивен всегда надевала такое ожерелье, всегда делала сама, долго готовилась, вешала веточки рябины над дверью и над камином. И только сейчас поняла, как неуместно это здесь.
Молодой бог улыбался. У него на камзоле тоже приколота веточка винограда в честь праздника – изумруды в обрамлении золотой листвы. Изумруды, а не подсохший шиповник.
– Вам очень идет, – сказал он неожиданно искренне.
Ивен смутилась окончательно.
– Простите, милорд, отец ждет меня.
Очень быстро проскользнула мимо, надеясь больше ни на кого не налететь.
* * *
Стрекоза смотрела на нее крупными сапфировыми глазами.
Ивен сидела рядом, разглядывая, сначала просто склонив голову, потом и вовсе прижавшись щекой к столу.
Стрекоза на маленькой бархатной подушечке. Золотая. Почти невесомые крылышки с витражной эмалью, тельце удивительно тонко вырезано из цельного лазурита, и сапфировые глаза.
Отец купил.
Когда он увидел, как дочь, поджав губы, срывает в шеи и выбрасывает ожерелье из ягод, то все понял без слов. Нет, Ивен не жаловалась и не просила. Он сам. Повел ее к ювелиру. Они все равно собирались посмотреть город, так почему бы не начать с маленьких радостей? Денег у лорда Хейдара было достаточно, не хватало только представления о том, что может порадовать дочь.
Дома всегда жили просто, но здесь, в столице, все иначе.
Ивен сначала хотела выбрать что-то подходящее к празднику, они обошли все лавки, которые смогли найти. Но лишь стрекоза покорила ее сердце. Словно живая.
– Ты наденешь сегодня вечером? – лорд Хейдар присел рядом.
Ивен кивнула. Как раз подойдет к ее лучшему синему платью.
– Ты будешь самая красивая, Ив.
Это почти правда и почти ложь. Правда для отца – лорд Хейдар любил Ивен так же сильно, как когда-то любил ее мать. Олил сама не смогла жить среди людей. Хейдар предлагал жениться на ней, но она не хотела. Люди не признают этот брак, и ее народ не признает тоже. К чему тогда? Она пыталась… двадцать лет пыталась справиться, но так и не смогла. Все, что она смогла – это родить Хейдару дочь, прежде чем исчезнуть из его жизни. Все что Хейдар мог – сделать дочь единственной наследницей, дать ей свое имя.
