Возвращаться из хаоса всегда было больно. Но Никлаус Блэк привык.
В этот раз он только стиснул зубы, свыкаясь с огнем, что растекался по телу, запуская сердце и разгоняя кровь по венам. Магия обжигала, «включая» организм. А душа… Душа уже скучала по покою и отсутствию эмоций.
Клаус помнил, почему решил пожертвовать собой ради создания Врат: было невыносимо больно потерять единственную, кого он когда-либо любил. А потому и возвращение назад оказалось… словно подлым ударом в спину от самого близкого человека.
Резкий хлопок, топот, скрип, и тусклый свет заставил Клауса зажмуриться. Он устало сел, держа простыню, чтобы скрыть обнаженное тело.
Богиня похоти сбежала по ступенькам и уставилась на вернувшегося к жизни. Клаус хмыкнул: приятно знать, что за время его отсутствия не изменилась хотя бы Ева, ведь та носила все такие же неприлично короткие и обтягивающие платья, выделяя грудь и стройные ноги.
– Ну, наконец! Я уж думала тебя закапывать.
Ева улыбнулась, поставила свечу на пыльный стеллаж. Тусклый свет мерцал в ее глазах, а темные локоны подпрыгивали от резких движений. Клаус сощурился, силясь понять, где его тело дожидалось души. Окна отсутствовали, затхлый запах, лестница наверх – подвал?
– Сколько времени? – хрипло спросил Клаус. Отпустил простыню, оголяя грудь. Ева довольно облизала губы, грациозно, словно кошка, двинулась к нему.
– Я бы на твоем месте спрашивала какой год.
Клаус вопросительно вздернул брови.
– 5557, дорогой.
– Ну, не так плохо…
– После создания Врат, Никлаус. Соларис начал новое летоисчисление после разделения миров.
Клаус откинулся на стену, раздраженно выдыхая – пропустил пять тысяч лет. 5557, если быть точнее. И зачем хаос его вернул? Уж лучше бы навсегда оставил его покалеченную душу себе.
– Ненависть?
– Умерла при создании Врат.
– Аделин выдернули из хаоса вместе со мной. Потрясно. – Клаус потер переносицу. – Одежду дашь?
– А, по-моему, и так прекрасно.
Ева наклонилась, положила руку на его ногу, повела к паху, но он раздраженно хлопнул ее по ладони. Клаус подозревал, что мир сильно изменился, особенно тот, что лишился магии, но вот богиня похоти оставалась неизменным островком. С одной стороны, было приятно знать, что в ней можно найти необходимую стабильность после долгого отсутствия, но с другой, Ева всегда была напоминанием его слабости – похоти, которая толкнула в объятия Ненависти, хотя он обещал быть верной другой. Она родилась в момент, когда Клаус срывал одежду с темноволосой красавицы, забыв о той, что любил. Сгусток его магии, любви к сексу и страсти. Зато сразу после в мире появился бог забвения – так сильно хотелось забыть об этой ошибке.
– Даже не спросишь про Любовь? – выдохнула богиня ему в губы.
– Видел все сам. Кто у власти?
– Никто. Ну… слышала эта девка собирается восстанавливать страну. Изгнанный король подземки ей собирается помочь… Правда, уже не совсем изгнанный, он вернул власть… Они там с мойрой повздорили, та Великий пожар устроила. Хаос, разруха…
– Пустот-то хоть победили?
Ева закусила губу и томно вздохнула, потянула простыню, оголяя Клауса.
– Расскажу, если…
– Нет. Дашь одежду, накормишь, но сначала дашь прочитать память. Так будет быстрее восстановить пять тысяч лет.
Ева уронила простыню, отошла, обижено складывая руки на груди.
– И я дам тебе то, что ты хочешь.
– Но не один раз. Сколько сможешь до утра.
Клаус резко встал и подошел к Еве. Та успела опустить глаза к его паху, но он схватил ее за шею.
– Один раз, Ева. И скажи спасибо за это. Иначе я пойду к Арии. С ней еще и по душам всегда можно поговорить.
Ева оттолкнула Клауса, гневно пыхтя. Раскрыла створки шкафа и кинула в него брюки и рубашку.
– Я пять тысяч лет берегла твое тело. И что получаю взамен?!
