Гигантский астероид, искусственно направленный на планету, за несколько секунд покрылся сетью мелких трещин. Он весь затрясся, как в припадке эпилепсии, отчаянно затрещал, разрываемый на лету мощной антигравитационной волной, но всё ещё сопротивлялся, пытаясь удержать на месте свои молекулярные связи. Бесполезно. Волна, пройдя сквозь многие километры железно-никелевой породы, добралась до самого центра объекта, в расчётной точке отразилась, выйдя наружу тем же путём, обогнула объект и, войдя в него с противоположной стороны, ударила ровно в поражённый ранее центр, заставляя его протяжно и оглушительно загрохотать, разрываясь на тысячи маленьких фрагментов, вызывая необратимые разрушения по всему объёму космического тела. Очередная атака с противоположной стороны – и астероид окончательно сдался, рассыпавшись на миллионы мелких камешков, размером до одного сантиметра. Камешки входили в плотные слои атмосферы планеты, с негромким шелестом эффектно сгорая ярким белым салютом, превратившим на пару местных часов ночь на тёмной стороне планеты в белый день.
Так цивилизация в очередной раз отметила годовщину окончания многотысячелетней войны, утвердив превосходство разума над диким инстинктом убивать и выжигать, подчинять и расчленять.
Вшшшших!
В невероятно звёздное небо Рибейсежа-1 взвился гигантский сноп разноцветных искр. Разлетаясь и быстро набирая высоту они меняли цвет, с тонким писком дробились на всё более мелкие искорки, оставляя за собой тонкие нити едкого тумана, который быстро растворялся в атмосфере планеты.
Скантул2, маленький стилусоид с жиденькими белыми волосами на голове и парой больших чёрных выразительных глаз, заворожённо смотрел вверх, на деяния своих рук. Их у него было две, с шестью пальцами на правой и пятью на левой. С недавних пор считалось, что такая конфигурация наиболее удачна с точки зрения квази-генетического отбора. Большинство родителей предпочитали детей с равным количеством пальцев на руках: более традиционная пятерня, или уж по шесть на каждой конечности. Но предки Скантула2 считали себя более продвинутыми, и продвинули его самого ещё дальше. Через восемь местных суток после зачатия, пока он был ещё неопределённым шаром из клеточного материала, была сделана одна лёгкая инъекция с гормональной фигнёй в пробирку, где он формировался, и – вуаля! Шесть пальцев на левой руке, пять на правой. Можно и наоборот. Можно по десять на обеих, и пять ног в придачу. Чего только изволите. Генетика 2.0, или 3.0, их никто уже давно не считал.
Последние искорки фейерверка догорели и погасли. Скантул разочарованно вздохнул, надо будет доработать некоторые моменты со звуковыми эффектами и продолжительностью горения в зелёной и фиолетовой фазе, чтобы всё смотрелось более гармонично. Кроме того ещё запах… Резкий, химический. Так раньше пахли различные растворители на лакокрасочных производствах, а теперь вот ещё этот фейерверк.
Над этим салютом он работал уже довольно давно и родители говорили, что он только зря теряет время, потому как к промышленному салюту, а тем более к праздничному, метеорному, по зрелищности ему всё рано никогда не подойти с такими обывательскими возможностями и любительским оборудованием. Но он энтузиазма не терял, ведь упорство, как уверяла нейросеть – залог успеха в политике и в жизни. Угу, главное ничего себе не подпалить пока будешь упорствовать. Ну, такого быть не должно. Программа, полулегально скачанная с ресурса производителя ПО, обещала полную безопасность готовых изделий. Главное, чтобы предки не узнали об истинном происхождении этой программы.
Он медленно побрёл домой через небольшой пустырь позади дома, на котором обычно и отрабатывал свои пиротехнические идеи, на ходу прорабатывая в мозгу варианты возможных дополнений и исправлений в текущие алгоритмы. Его дом – это небольшая квартира на минус тридцать восьмом ярусе восьмидесятиэтажного строения, чем-то похожего на большую белую свечу, половина которой уходила под поверхность, вторая половина поднималась вверх, к небу Из таких гигантских домов-свечей состоял весь город, небогатый в архитектурном плане, ибо его жители, как и жители любого другого города на планете, находили смысл своей жизни отнюдь не в жилых изысках. Изыском, как все понимали с момента рождения, была сама жизнь.
