Глава первая
Зима сдает хвосты
Сегодня я наступила зиме на хвост. Большой сугроб возле дома начал таять, обмяк и потек, отпустив длинный хвост-ручей на тротуар. Я прижала ручей подошвой к асфальту, а потом подняла валенок, и вода снова тихонько побежала, унося зиму из-под ног…
Все сугробы, что встретились мне по дороге к парку, отпустили хвосты и стали походить на мокрых серых мышей. Наверное, бурый мартовский снег испугался весны, кошкой крадущейся по городу.
О хвостах часто любила шутить моя старшая сестра Лера. Она рассказывала про объявления, что видела в своем университете: «Студенты, имеющие хвосты и не сдавшие языки, будут повешены на третьем этаже». Шутка старая. Но мы с мамой улыбались. У Леры никогда не было проблем с учебой, и ей казалось смешным даже подумать о несданных экзаменах – студенческих «хвостах». Школу она закончила с золотой медалью, педагогический университет – с красным дипломом.
– Вик, – говорила сестра, и линия ее губ становилась жестче. – Тебе пора взрослеть и браться за ум. Все это ребячество до добра не доведет!
Но к чему привело ее серьезное отношение к жизни? Лера, которая всю себя отдала учебе, теперь целыми днями плачет. Жизнь вовсе не хочет ее слушаться: не слушаются взрослые ученики, у которых Лера ведет «русский» и «литературу». Не слушается звонок и все время звенит вовремя, когда надо бы еще чуть-чуть подождать. Не слушается жених Илья, который предпочитает музыку точным наукам. И Лера плачет вечерами. А я очень жалею ее – такую серьезную, такую грустную. Ну и зачем, скажите, мне эта взрослая жизнь? Будущим летом уже исполнится шестнадцать: подумать страшно. Неужели детству конец?..
Прямо на ходу я стала перекидывать из ладони в ладонь шарики-помпоны вязаной шапки. Они болтались на длинных шнурках-косичках и здорово поднимали мне настроение. Зимой, когда так мало ярких красок, мне всегда хотелось одеться как-нибудь смешно, весело. Вязаная шапка с помпонами, разноцветный шарф, варежки – обязательно на резинках – это же так удобно! Шубка и расшитые узорами валенки. Правда, в валенках как раз нет ничего смешного. Лучше, что ли, австралийские тапочки угги, в которые нарядились все столичные модницы и модники? Но почему-то эти самые модницы смотрят на меня свысока, хихикают, а иногда, совершенно забыв о приличиях, тычут пальцами. Вот и Катя, хоть и подруга, а все равно вечно пилит меня за внешний вид. Она говорит, что я похожа на сувенирную куклу и совсем не выгляжу современной девушкой. Возможно, Катя права. У нее это хорошо получается – всегда быть правой. На самом деле мне повезло с подругой, она просто мисс совершенство, кроме шуток. Вот только чувства юмора ей и не хватает. Поэтому с ней нельзя спорить: серьезно ругаться желания нет, а в шутку – не получится. А еще мне повезло с парнем – вот уж у кого отменное чувство юмора. Вспомнив о Марке, я прибавила шаг: очень уж хотелось оказаться в парке раньше мальчишек и успеть поздороваться со своей «царевной-лягушкой».
В нашем парке есть старенький пруд. Летом он почти весь покрыт тиной, лишь расходятся кое-где круги от движения насекомых или головастиков. Осенью его бурым ковром устилают опавшие листья. Зимой же пруд затягивается льдом: присыпанный снегом, точно сахарной ватой, он мягко поблескивает в солнечные дни. Весной к нему слетаются птицы и устраивают гнезда на оживающих деревьях. Я люблю гулять возле нашего пруда в любое время года, и мне вовсе не скучно одной. Иду по самой кромке, смотрю в воду: и каждый раз она новая, и каждый раз – знакомая. В самом начале лета у берега снуют головастики, к концу июня они отращивают смешные лапки, но хвосты еще ловко виляют под водой. В начале июля головастики незаметно превращаются в маленьких лягушат – весь берег так и кишит ими. Лягушата такие крошечные, что не сразу поймешь – отчего трава шевелится под ногами; а потом эти малявки сигают в воду и забавно перебирают лапками. К концу лета лягушек на пруду почти не видно, наверное, они находят укромные места, где целыми днями лопают тосты с кузнечиками и отращивают животы…
