Как же прекрасно начинался этот вечер! Я, вся такая возвышенная,
в ослепительно прекрасном новом платье, шествовала по красной в
прямом смысле этого слова дорожке, приближаясь к предмету своих
мечтаний с курса этак первого. Вот, к третьему дошла, как
говорится. Предмет моих мечтаний – Николай Строганов, ждал меня у
противоположного края дорожки, не той самой, но красной же! Да, это
был всего лишь расстеленный перед входом нашей чудачкой всея
подъезда бабой Лидой половик, но именно красный!
И вот я иду к нему, вся из себя. Такой красивой я себя ещё
никогда не чувствовала, расстаралась на славу. И платье, выгодно
обрисовывающее фигуру, и макияж, ненавязчиво подчёркивающий глаза,
губы и вообще все мои достоинства. Даже каблуки в девять
сантиметров напялила. Полдня тренировалась на этих ходулях ходить.
И плевать, что мороз на дворе, я же красавица!
И тут бах! Я поскальзываюсь и падаю, весьма некрасиво взвизгнув,
и ещё более некрасиво расстелившись на этой самой красной
дорожке.
Лицо моего «прекрасного принца» медленно искривляется,
трансформируясь из снисходительной полуулыбки в брезгливое
недоумение, а я, почему-то, продолжаю скользить, вереща и
размахивая ногами с ходулями так, будто вот прямо сейчас этими
самыми каблуками проткну несчастного Колю насквозь. И правда
испугалась, что прибью парня, потому что скорость скольжения всё
увеличивалась, вопреки закону трения и вообще всем законам вместе
взятым.
Уже на подлёте к Николаю зажмурилась, поджав ноги в попытке
спасти своего кавалера от встречи с острыми каблуками, и вдруг
почувствовала, как меня кто-то обнял. Вот просто взял и обнял,
поймав на лету. Прижал к себе, обхватив руками, а потом,
придерживая за талию, осторожно отстранил.
- Ух ты, - выдохнула восторженно.
Открыла глаза и восторженность сменилась откровенным
недоумением.
- А где Коля? – спросила я удивлённо.
- Так меня в постели ещё никто не приветствовал, - вместо ответа
поделился сокровенным какой-то мужчина.
После чего меня, так и держа за бока, предельно осторожно
поставили на пол, окинули придирчивым взглядом и вынесли
вердикт:
- Незапланированно соскользнула.
Я же, пребывая в полном офигее, осматривалась. И посмотреть тут
было на что! Я стояла в спальне! Причём в спальне какого-то
отъявленного любителя старины. Тут тебе и стены, обтянутые
старинными тканевыми обоями, и замысловатые светильники, и кровать
резная… А на этой кровати восседает какой-то мужик, пристально
изучающий меня взглядом.
И всё бы ничего, но я вот только что по красной дорожке
скользила навстречу счастью. А тут он, неимоверно злой, причём на
меня, судя по всему, и настолько же неимоверно… голый.
Проследив за моим ошалелым взглядом, этот неимоверный будто
невзначай прикрыл самое сокровенное простынкой и ну очень серьёзно
спросил:
- Откуда?
- Вот и я не поняла, - развела руками. А дальше скороговоркой: -
Откуда вы вообще нарисовались? Где Коля? Я что, головой
приложилась? Немедленно верните меня, откуда взяли. – И для
верности добавила: - Я буду кричать.
Нет, ну а что я ещё могла сказать, вдруг очутившись в какой-то
сомнительной спальне, да ещё и с голым мужиком к тому же? А этот
самый мужик продолжал смотреть на меня с таким видом, будто это я
во всём виновата!
- Кричать буду, - на всякий случай повторила я, отступая от
него.
Натолкнулась на что-то и упала… в кресло. В процессе падения
весь воздух из лёгких выбило, и вместе с ним всю браваду. Сразу
стало так страшно, как никогда раньше не было. Даже когда,
поддавшись уговорам бабушки, поступать пошла, было не так страшно.
И когда узнала, что бабуля умерла… хотя нет, тогда было страшнее.
Но боль была сильнее страха.
И вот сейчас, казалось бы не к мету, вспомнив ту боль потери
единственного близкого человека, я бояться вдруг сразу перестала.
Расправила плечи и уже открыла рот, собираясь потребовать, чтобы
меня немедленно отпустили, но…
