Проблема старости и старения вошла в проблематику научной психологии сравнительно недавно. Гораздо раньше она заявила о себе в художественной литературе. У многих читателей в памяти навсегда остался пронзительный рассказ Бориса Васильева «Вы чье, старичье?». В нем раскрывалась тема ответственности за пожилых людей, проблема страха перед одиночеством и бесприютностью в старости. Этот рассказ – предупреждение о возможном оскудении человеческой души в результате равнодушия к слабым и немощным старикам. В молодые годы, попав в орбиту обаяния и высокого пафоса этого небольшого художественного произведения, соглашаясь с мыслями автора, я не думала о том, кто же именно должен нести ответственность за одинокую старость: общество? взрослые дети пожилых родителей? социальные институты?
Первым произведением, затронувшим эту проблему, является трактат Марка Туллия Цицерона «О старости». Он писал, что «старый возраст почитается только при условии, что он защищает себя, поддерживает свои права и до последнего дыхания управляет своей областью» [59]. Значит, уже в первом веке до н. э. было очевидно, что достоинство старости должно поддерживаться, защищаться и, главное, осознаваться самими пожилыми людьми.
Многие философы и психологи рассматривали старость как благоприятный и плодотворный период жизни. Так, один из основоположников экзистенциализма К. Ясперс считал старость благоприятным и естественным периодом жизни. Он писал, что в старости способности угасают, но их заменяют обширные богатства накопленного опыта: сдержанность, житейская упорядоченность, самообладание придают духовному существованию оттенок чего-то приглушенного, незыблемого [66]. Поэтому старости не нужно бояться, у нее есть свои преимущества, и ослабление страха смерти, мучащего человека на протяжении жизненных фаз, не главное из них. Старость может быть прекрасной. Человек физически слаб и не может, как прежде, предаваться радостям плоти, но он свободен от их диктата, а это поможет избавиться от суеты, в которой проходило его предыдущее существование. Старик скован телесно, но в то же время сободен от телесности, более духовен. Если человек в старости достиг мудрости – он добр, терпим и снисходителен к слабостям других, потому что уже ни с кем не соперничает, «насыщен жизнью». К. Ясперс подчеркивал, что свойственные юности качества сменяются памятливостью зрелого возрата и возможным катарсисом старости [66].
Среди различных психологических школ и направлений наибольший вклад в раскрытие понятия старости внес психоаналитический подход.
Карл Юнг придавал большое значение изучению проблем, связанных с тем, что он называл «второй половиной жизни» человека. Для него середина жизни является критически поворотным моментом, когда перед индивидом открываются новые возможности для саморазвития. Человеку уже не требуется устанавливать столько внешних связей, ему не нужна форсированная социализация. В зрелом возрасте человек в основном поглощен внутренней работой самопознания (самореализации), которую Юнг назвал «индивидуацией». Человек во второй половине жизни может обрести новое, полновесное развитие своей личности. В этом возрасте он способен принять в своем «Я» как женское, так и мужское начало. Юнг придавал большое значение символическому и религиозному опыту в обретении состояния гармонии между индивидом и окружающим его миром. По мнению К. Юнга, потребность выработать целостный взгляд на свою жизнь, обращенность внутрь себя, самосозерцание являются долгом и необходимостью в старости. Результатом этой психологической перестройки является появление новой жизненной позиции, рационального взгляда на свое существование и вместе с тем созерцательного устойчивого психического и нравственного равновесия. К. Юнг утверждал, что закат человеческой жизни должен иметь собственное значение, а не быть жалким придатком к заре жизни. В связи с этим К. Юнг считал непоправимой ошибкой желание «проводить сумерки жизни в соответствии с программой ее зари», нести «в сумерки закон утра». Успешность, адаптивность старения определяется тем, насколько человек оказывается подготовленным к вступлению в новую фазу жизни, к тем задачам, которые несет с собой поздний возраст. Поэтому, рассуждая об учащении нервных срывов при старении, К. Юнг видел их причину в том, что во вторую половину жизни люди вступают неподготовленными [100].
