Карета подозрительно раскачивалась, недвусмысленно намекая, чем занимаются мужчина и женщина, находящиеся внутри.
Воины охраны, стоящие поодаль, удивленно косились на раскачивающуюся карету, но с места не двигались. Приказ был однозначный и двойного толкования не предполагал: стоять не ближе десяти метров от кареты и никого, то есть, вообще никого, ближе этой дистанции к карете не подпускать.
Если воины, хоть и косились на это роскошное средство передвижения, но оставались на месте, то вот их командир, здоровый бугай с пышными усами, сильно нервничая, буквально метался по поляне, на которой стояла карета.
Беспрестанно поглаживая усы левой рукой, он бросал на карету сердитые взгляды, правой рукой сжимая оголовье меча.
Он уже несколько раз порывался подойти к карете, и даже уже направился в ее сторону, но потом благоразумие взяло верх, и он вернулся к своим воинам.
Один из его бойцов, стоящих в этом карауле, когда он в очередной раз проходил мимо него, тихо заметил:
– Командир, это не то, чем нам всем кажется!
Командир остановился, повернулся к бойцу и спросил?
– Верт, я что, спрашивал твое мнение?
– Да, нет, командир, не спрашивал, – чуть усмехнувшись, ответил воин, – но я решил тебя предостеречь.
– От чего? – не понял командир.
– От трагической ошибки! – все так же усмехаясь, продолжил его подчиненный. – Если ты попробуешь открутить голову лейтенанту, что командует отрядом, то у нас появится новый командир! Кто это будет – неизвестно, а меня ты устраиваешь!
– Не понял?! – искренне поразился командир. – Это с чего ты взял, что я собираюсь откручивать голову лейтенанту?
– Так, ты сам и сказал только что! – пояснил боец.
– Что-о-о? – взгляд у командира был ошарашенный донельзя.
– А ты что, командир, не замечал, что вслух говоришь? – теперь пришла очередь удивиться бойцу.
– Не-е-т… – вид у командира был растерянный.
– Так вот, – решил не заострять на этом внимание его подчиненный, – я и говорю! Там что-то другое происходит, не то, что все думают! Хоть, честно говоря, я тоже сначала подумал об этом… А потом понял – нет, это что-то другое!
И боец весело улыбнулся.
– Но, нужно сказать, что выглядит очень похоже!
– А с чего ты вдруг заключил, что там происходит не то, о чем мы все думаем? – уже с интересом поглядел на него командир.
– Ну, во-первых, наша хозяйка не из тех, кто будет этим заниматься настолько демонстративно. Да я вообще сомневаюсь, что она может этим заниматься не с законным мужем, а с посторонним человеком. А, во-вторых, если вы дадите себе труд проследить за тем, как эта бандура качается и сравнить с тем, как она раскачивалась бы, если бы они там занимались «этим», то вы сразу поймете, что то, что они там делают, с «этим» ничего общего не имеет! И, наконец, в-третьих, я пару раз слышал приглушенный смех, совсем на грани, но ты же знаешь, командир, у меня очень тонкий слух, за что и страдаю постоянно!
– Это ты-то страдаешь?! – возмутился повеселевший командир, быстро отметивший правоту слов его подчиненного, насчет раскачивания «бандуры». – Да тебе обычно все плюшки достаются, если только ты свой длинный язык не распускаешь!
– Ну, да, ну, да! – саркастически ухмыльнулся воин. – Зато, если что-то не то скажу, то уже не плюшки, а плюхи прилетают!
Командир многозначительно ухмыльнулся, но ничего не ответил, а пошагал дальше, но уже не теребя свои усы и оставив в покое свой меч.
* * *
А в карете, которую столь тщательно охраняли, пожилой воин забавлял молодую даму тем, что стоя на полу кареты, расставив ноги и перенося свой вес с одной на другую, потихоньку раскачивал карету, все увеличивая амплитуду.
Дама, полулежавшая на подушках, разбросанных по сиденью, наслаждалась качанием, иногда радостно хихикая.
