Влад, красивый, с гладко выбритым черепом, сказал мне, сидя на моей заплюзганной кухне: «Ты подумай, согласна ли ты стать моей женой или нет. Крепко подумай. Если скажешь «да»– то это будет навсегда. Я – собственник. Моя женщина должна быть только моей и ничьей больше… Если ты мне изменишь, я выколю тебе ножом глаза оба глаза выколю, ты поняла?». Он махнул перед глазами по особому сжатой рукой, показывая, как это сделает. Я захихикала: «Может, один глаз мне всё ж оставишь, а?». Он сказал: «Неа. Женщине, которая мне изменит, глаза не нужны».
Я подумала, что мне это страшно нравится. Это так концептуально!
Он ушёл, а я взвешивала долго – что ему ответить.
–Я не люблю тебя, Владик, и ты меня не любишь. Мы друг друга почти не знаем. Я видела-то тебя всего три раза. И к чему такие экстремальные обещания? Нежелание делить меня с другим с самцом – не это ли главное, а? А, может это желание на монопольное потребление самки – это типа страх перед СПИДом? Ты просто напросто так трясёшься за свою жизнь? – сказала я ему, когда он пришёл через день.
–Нет, мне по фигу. Не поэтому.
–Зачем я нужна тебе? У меня двое детей. Я нищая, старая и страшная. К тому же у меня нет отдельного жилья; скоро приедет бабка с дачи, и всем нам будет труба.
Влад присосался к дырке в банке пива «Охота», ответа я не услышала, вместо него- засасывающие звуки рта.
–Ты свободный мужик и мог бы найти себе помоложе, без детей и с отдельной квартирой. Может быть, даже богатую. Она бы тебя содержала… Ты же не фига работать не любишь, тебе хочется писать музыку…
Я смотрела на него вопросительно, мне правда был непонятен его выбор.
–Ты спрашиваешь, зачем ты мне? Я вычислил тебя, я просто тебя вычислил. Считай, что это брак по расчёту.
–С обеих сторон, что ли?
«А с моей стороны, на хрен ты мне сдался – нищий алкоголик, без своих квадратных метров, к тому же без российского гражданства. Гражданин мира – ха-ха-ха!». Так подумала я, но вслух не произнесла. Из вежливости.
Он насупил свои абдулаевские брови, гладкий выбритый его череп при этом не наморщился. Мне ужасно захотелось потрогать его лысину. Я протянула руку, трогая его колючий пух, он перехватил меня снизу.
–Не пора ли нам сударыня перейти к совокуплению?
«Вот это темпы! И всё от застенчивости!», – удивилась я.
((((((
Влад быстро разделся. Он был потрясающим. Бледный, как могильный червь, ужасно худой; на его длинном скелете почти не было мышц, ручки тооненькие, ножки тооненькие, но всё удивительно мощное. Конструктивизм. Несущая основа человеческого тела без декоративных украшений. Мне его совсем не хотелось. К тому же от него ужасно воняло спиртом, каким-то особым искусственным этиловым спиртом, который добавляют в отечественное пиво. От потрясения его неземной, а какой-то инопланетянской, технократической красотой, я впала в смущение. Я не могла ему в глаза смотреть. Он приказал мне раздеться. Я знала, что вряд порадую его своими материнскими останками. Он не разрешил выключить светильник на прищепке, который свисал с дверцы книжного шкафа, и я великолепно видела, как жадно он смотрел мне в глаза. Я вращала глазами в разные стороны, особенно мне нравилось рассматривать его бритый череп, но только не в глаза. Я умирала от застенчивости. «К совокуплению пригодна»,– пробормотал Влад, ощупывая мою белую ляжку. С потенцией у него всё было в порядке, значит он не наркоман, – поняла я. Но чего надо этому алкоголику от меня, ведь он же водку будет хотеть всё равно сильнее. Унизительно соперничать с бутылкой. Владик трахал меня, и в тощем его желудке булькало одиннадцать баночек пива «Охота», которые он выпил перед приходом ко мне. Когда я засыпала, то услышала его злобный шёпот: «Чёрт, не получил никакого удовольствия». « Я тоже, – думала я во сне. – Какой-то чужой незнакомый мужик зачем то влез ко мне в постель, зачем то трахал меня. Как всё просто! Сказать, что хочешь жениться – и вот уж делай что хошь… Да, у меня никого нет уже год. Всё внутри меня умерло. Ну и пусть умирает. Ты, Влад, не тот герой, что способен меня пробудить». Когда я спала, мне показалось, что он блюёт в ванной.
