Мы с мамой, как обычно, ссорились насчёт того, как поменять нашу жизнь. Я хочу поменять вообще всё, а она ничего менять не хочет.
– Да господи боже мой, Вив! – Мама швырнула чайный пакетик в раковину. – Какой смысл тебе ехать на автобусе? Я же в любом случае проезжаю мимо твоей школы, когда отвожу Ноа! – Она шваркнула кружкой по столу: – Всё, хватит. Ты готова или нет?
– Почему бы Ноа тоже не поехать на автобусе?
Мама не ответила.
– Потому что он слишком хорош для автобуса, да?
– Прекрати, Вив. И так всё сложно, а ты ещё усложняешь, – мама покачала головой.
Тай, наш пёс, тявкнул и запрыгал у стола – решил, что мы играем.
Я так разозлилась, что даже гладить его не стала. Натянула колготки и засунула ноги в раздолбанные школьные туфли, не развязывая шнурков. Вот так всегда и бывает. Вечно мы их ублажаем, этих Белкумов. Так и будем всё время под них подстраиваться. Потому что мама была у Ноа няней, вытирала ему попу, читала ему сказки перед сном, лечила синяки и порезы и до сих пор возит его в школу, покупает одежду, заставляет заниматься игрой на скрипке. Ноа – это мамина работа. А я… ну а что я?
Я закинула сумку на плечо.
Ещё он – большая ценность, потому что последний в роду, других нет. Ноа Натаниэль Симеон Белкум, единственный ребёнок, также известный как виконт Алчестер, первый в очереди на семейный престол. Исчезающий вид.
Я же просто Вивьен Лин.
Я рывком открыла входную дверь – так, что она грохнула по стене, – и рванула вниз по ступенькам во двор, под кружащиеся в воздухе листья.
– Но ты даже не попробовала тост! – крикнула мама мне вслед.
Тай, наклонив голову, с надеждой смотрел на мой завтрак в руках у мамы.
Я не ответила.
– Вив, к ужину ты сильно проголодаешься!
Я снова не ответила.
Мама вздохнула у меня за спиной.
– Пока, Тай, – сказала она, закрыла дверь в нашу квартирку над бывшей конюшней и обогнала меня, подойдя к блестящей зелёной «мини», припаркованной на гравийной дорожке перед главным домом.
Мигнули огоньки, третья машина Белкумов самодовольно пискнула – это мама отперла замки.
– Садись, пожалуйста, в машину, Вив, – тихо сказала она.
Я прислонилась к передней дверце, и мама медленно подняла на меня взгляд.
– Вив, пожалуйста, садись на заднее сиденье. И побыстрее.
Я не двинулась с места. Так и стояла у передней дверцы, немного дрожа от непослушания, пока мама не зашла в дом и не вышла оттуда вместе с Ноа – форма Сент-Дэвидской школы наглажена, новые туфли блестят, светлые кудри взбиты в золотистую пену.
– Доброе утро, Ноа, – сказала мама, натянуто улыбаясь.
– Доброе утро, Мэрион, – ответил он, обогнул машину спереди, отпихнул меня, распахнул дверцу, зашвырнул сумку внутрь, следом втиснулся сам и начал возиться со стереосистемой.
– Может быть, вы вместе сядете на заднее сиденье? – сказала мама, стоя у водительской дверцы.
– Что? – Ноа затряс своими дурацкими кудряшками. – Но я же всегда езжу спереди!
– Сейчас да, – очень спокойно ответила мама, – но, если помнишь, так было не всегда – всего лишь месяц назад ты…
Она замолчала.
– Ты выбросил мою сумку из окна прямо на дорогу, – закончила я, скрестив руки на груди. – Причём не подобрал её и не извинился.
