– Стой, где стоишь!
Настя вскинула мелкашку и повела стволом в сторону Дениса.
– Совсем сдурела! Винтовку убери, это тебе не шутки! – не осторожничая Денис решительно шагнул вперёд.
– Какие шутки, дорогой, – хладнокровно ответила Настя, и перед начищенными туфлями бывшего мужа взметнулся фонтанчик пыли.
– Настя, не дури! – Денис дёрнулся было назад, но всё же остался на месте. – Давай спокойно поговорим! Зачем доводить до абсурда?!
– Вот и я так думаю: зачем? Заявление на развод я подала, на твои бабки не претендую, своих хватит. Проваливай, и чтобы я больше тебя здесь не видела! Пристрелю без жалости, отсижу и ещё рада буду, что от тебя избавилась, – жёстко ответила Настя.
– Ну, ты совсем уже! Между прочим, Тимофей и мой сын тоже!
– По бумагам, а по жизни у тебя дети от Людмилы. Вот тех и воспитывай.
Ещё два фонтанчика обозначили границу, которую мужу не стоит переходить. Настя молчала, и отвечать на попытки разговора не собиралась, но винтовку не опускала. Денис потоптался на месте, и видя непреклонную решимость жены, шагать вперёд не рискнул. Кто его знает, насколько сильно Настюху перемкнуло. Вполне может и выстрелить, характер-то дай бог, а валяться с ранением ему было сейчас не время. Нет, надо как-то договориться. Жаль, приехал один, надеялся по-человечески договориться, но разве с Настей можно по-человечески… Как всё не вовремя… Ладно, в следующий раз стоит подготовиться к встрече основательней.
Настя проследила взглядом за отъезжающей машиной и опустила винтовку. Руки дрожали от неимоверного нервного напряжения. Ноги сами подкосились, и женщина тяжело опустилась на потемневшее от времени, но добротное крыльцо простого деревенского дома. На данный момент это было их с сыном единственное жильё в пятидесяти километрах от города. Правда, Денис их нашёл и тут. Знать бы зачем. Вроде Настя ему ничего не должна, но у богатых всё не как у людей. Не просто же так он сюда прикатил…
– Люд, у меня сегодня последний экзамен, и я свободна. С понедельника в отпуске. Завтра, правда, педсовет, но я с завучем договорюсь. В общем, чего звоню, надеюсь, ты не забыла, что мой день рожденья мы на даче отмечаем?
– Конечно, Насть, как я могу забыть, что любимой подружке – тридцать пять. Дата! Меня догоняешь, – рассмеялась Людмила.
– Ой, чего там догонять! Тридцать шесть, прямо большая разница, – смеялась в ответ Настя.
Из телефона Людмилы донёсся какой-то разговор.
– Люд, народ? Занята! Тогда я попозже позвоню.
– Я всегда занята. Сама знаешь, тем более сейчас: лето, жара, ясное дело всем нужен маникюр и педикюр, чтобы красивые ноготки показывать, – немного раздражённо ответила подруга.
– Сочувствую тебе, ладно, пойду студентов домучивать. Пока!
– Пока!
Людмила опять кому-то ответила, но Настя уже отключилась. «Зашивается, Милка», подумала она. Подруга владела небольшим салоном красоты: маникюр, педикюр, стрижки, укладки, шугаринг, да так по мелочи кое-что. На полноценный салон с косметическими и спа-процедурами у Людмилы не было денег, но она мечтала об этом.
Сама Анастасия преподавала общественные дисциплины в колледже и работу свою любила. Отзвонившись подруге, она вернулась в аудиторию, которую покидала на короткое время. Мельком оглядела последнюю партию третьекурсников и решила дать им ещё пять минут.
Она понимала, что этим, по сути, детям восемнадцати – двадцати лет, до её политологии, как до Китая пешком и всё лесом. Они начнут понимать внутреннюю политику, когда начнут жить самостоятельно, когда любой указ, решение, постановление правительства отразится на толщине их кошелька. А внешнюю начнут понимать, когда не в любую страну смогут купить билет, когда невозможно будет купить доллар и евро, когда вдруг в какой-то точке земного шара обнаружатся наши ребята из сил ограниченного контингента, и среди этих ребят окажется их приятель.
