— Дикий, тебе тут девочку привезли,
— волосатый бугай заталкивает меня в комнату на втором этаже,
которая напоминает темницу из-за черных стен и завещанных штор.
— А где ее опекун? — мужчина,
полностью покрытый татуировками,встает с королевских размеров
кровати, занимающей большую часть комнаты.
Черная простыня соскальзывает с
него, представляя на всеобщее обозрение поджатое тело. Мышцы
защищены лишь тонким слоем кожи, под которым нет ни грамма жира.
Грудь, накаченная, мускулистая, медленно поднимается и опускается.
Точеный пресс бросается в глаза. Задерживаю дыхание, спускаюсь
ниже… облегченно выдыхаю — на мужчине есть боксеры.
Прохожусь по нему взглядом снизу
вверх, как можно быстрее проскальзываю по черным боксерам, и
останавливаюсь на бородатом лице.
Встречаюсь с серыми глазами и сразу
же замечаю насмешливый блеск.
— Насмотрелась? — мужчина
вздергивает бровь, после чего медленно, словно кот, направляется ко
мне.
По позвоночнику ползет холодок.
Одновременно с ним жар вспыхивает на щеках. Мурашки ужаса покрывают
кожу. Дыхание застревает в груди.
Хочется бежать, но даже пошевелиться
не могу. Эти глаза… они прожигают насквозь. Ноги немеют, прирастают
к полу. Кончики пальчиков покалывают. Я превращаюсь в оголенный
нерв под наблюдением главного криминального авторитета города. Да,
официально он владеет охранной компанией, но все знают, что с Диким
“лучше не ссориться”.
— Теперь моя очередь, — криво
усмехается, при этом его глаза как были жесткими, такими и
остаются.
Дыхание перехватывает, когда Дикий
начинает скользить по мне взглядом. Задерживается на шее,
всматривается, словно может увидеть трепыхание венки, которая
отчетливо показывает, как быстро бьется мое сердце. А может… желает
впиться в нее… губами? Зубами?
Вот только не делает лишнего
движения. Кажется, что даже не дышит. Просто спускается ниже,
оставляется на ложбинке груди, которая часто поднимается и
опускается.
Не вовремя вспоминаю, что на мне
только ночнушка. Неудивительно, ведь ко мне в квартиру вломился
бугай, который вытащил меня из кровати. Хорошо, хоть не в чем мать
родила. Но все равно, чувствую себя крайне неуютно. Сделанный под
шелк белый материал толком ничего не скрывает.
Обнимаю себя. Переминаюсь с ноги на
ногу. Опускаю глаза в пол. Смотрю на босые ноги.
До меня доносится смешок, отчего
щеки начинают сильнее полыхать.
Черт! Почему я чувствую себя такой…
уязвимой рядом с этим мужчиной?
“Рядом с тобой хищник, дорогая. А ты
желанная им лань!”, — подсказывает внутренний голос.
Хочу ему возразить, но Дикий
начинает двигаться. Сжимаюсь, желая раствориться, чтобы скрыться от
его пронзительного взгляда. Но моим мечтам не суждено сбыться.
Дикий также медленно, размеренно
обходит меня. Осматривает. Оценивает. Его взгляд оставляет жгучую
дорожку на коже. Я едва могу стоять на месте. Кусаю губу, чтобы не
попросить прекратить. Боюсь, своими словами спровоцировать мужчину.
Почти не могу дышать. Мне остается только молиться, что я выберусь
из его лап невредимой.
Дикий снова останавливается передо
мной. Двумя пальцами приподнимает мой подбородок, заставляет
посмотреть ему в глаза.
Заглядываю в их стальную мощь, тону.
Мысли покидают голову, оставляя за собой лишь звенящую пустоту. Мир
вокруг исчезает. Атмосфера вокруг накаляется до предела. Воздух
тяжелеет. Стоит сделать вдох, как он осадком оседал в легких,
отнимая последнее, что у меня остается — дыхание.
— Где ее опекун? — грубый голос
Дикого заставляет желудок сжаться.
— Внизу, — громыхает волосатый над
моей головой.
Вздрагиваю.
Из-за… Дикого, я совсем забыла, что
здесь есть кто-то еще. Что в этом мужчине такого, раз он так влияет
на меня?
Вот только найти ответ на этот
вопрос не успеваю, ведь Дикий отпускает мой подбородок, но руки не
отводит. Наоборот, скользит пальцем по шее, задерживаясь на
пульсирующей венке, обводит ключицу, опускается ниже… к груди.
