Большую часть времени мы проводили на работе. Даже когда и делать-то там было особенно нечего…
Многие рассказы этой главы посвящены творческим профессиям. Это и понятно: публиковаться Михаил Задорнов начал в 1974 году, а в 1984–1985 годах заведовал отделом сатиры и юмора в журнале «Юность». Хотя вполне оправдана и правдоподобность рассказов, написанных от имени простого инженера: образование Михаил Задорнов получил в Московском авиационном институте и первые четыре года после окончания работал там же.
И тем не менее возмущение администратора универмага, сантехника, монологи воспитательницы в детском саду, командированного, вернувшегося из ФРГ, испытателя товаров народного потребления очень точны, равно как и описания таксистов, врачей, вахтёров, чиновников, директоров гостиниц и многих других.
Я не понимаю, почему все вокруг жалуются, что они несчастные: судьба не так сложилась, не на той женился, не за того замуж вышла, не в ту заграницу послали, дача дорого обошлась, видеомагнитофон не той марки, на книжке всего шестьдесят тысяч на чёрный день припасено, а чёрный день всё не наступает и не наступает…
С кем ни разговоришься – проблемы, проблемы, проблемы. И все несчастные, несчастные, несчастные… А ведь это так легко – научиться быть счастливым. Надо просто приучить себя во всём видеть в жизни хорошее и радостное.
Вот, например, я…
Каждое утро, когда в час пик тороплюсь на работу, я думаю: как хорошо, что существует метро! Совсем в другой конец города оно доставляет меньше чем за полтора часа и всего с тремя пересадками.
После метро, когда я пытаюсь войти в переполненный автобус, я радуюсь! Да-да, именно радуюсь тому, насколько возросла дисциплина у трудящихся. С тех пор как повсюду запретили опоздания, автобусы стали выходить полными прямо из автобусного парка! После того как мне даже с разбега не удаётся сесть в автобус, я с портфелем в руке, радостно задыхаясь, пробегаю три квартала и думаю: «Как замечательно, что наш институт выстроили у самой Кольцевой дороги, где загазованность воздуха не намного больше, чем полагается по норме, определённой медиками при изучении гибели кроликов, дышавших пылью нашего института…»
А когда я сижу за своей чертёжной доской в комнате, в которой мы проветриваем по условиям техники безопасности через каждые пятнадцать минут, я из последних сил восхищаюсь тем, что даже женщины в нашем дружном коллективе говорят друг другу только комплименты:
– Как вы хорошо выглядите после отпуска! Поправились! Как вам это всегда удаётся?!
– Ну что вы… Вот вам это зелёное платье действительно идёт! Зелёный цвет вообще очень гармонирует с цветом вашего лица!
– Нет, нет… Не говорите! По сравнению с вашим платьем всё меркнет. Я уже седьмой год каждый день любуюсь им!
Но особенно радостно от того, что мы все невыносимо любим нашу работу. Часами можем сидеть и смотреть, как она копится, копится, копится… А если кто-то и засыпает после обеда, так строго за своим рабочим столом с карандашом в руке и мыслью в широко открытых глазах. И не дольше, чем до конца рабочего дня. Ещё не было ни одного случая, чтобы кто-нибудь проспал конец рабочего дня!
А главное, в нашем отделе всегда весело, слышатся шутки, смех… Особенно все веселятся, когда получают зарплату! Больше, чем зарплата, вызывает смех только та продукция, которую мы выпускаем.
Даже когда я ем в нашем институтском буфете, куда пускают только с высшим образованием и по секретному пропуску, я искренне благодарен судьбе, если успеваю взять своё любимое блюдо, которое ежедневно значится в меню под секретным названием «Жар. кур. с зел. гор. и слож. гар. из кар. пюр.».
