Каждый день в этом доме начинался одинаково.
Механически помешивая кашу в небольшой кастрюльке, Стеша отчаянно зевала. На соседней конфорке закипал спасительный кофе, и она поглядывала на джезву, поторапливая взглядом.
Утреннюю тишину небольшой квартиры в спальном районе мегаполиса нарушали только мерное тиканье часов и чуть слышные постукивания витиеватой ложки. За окном крупными хлопьями падал снег, обещая заторы на дорогах и предновогоднюю сказку.
Стеша снова зевнула, потёрла свободной рукой глаза и уютно переступила с ноги на ногу. На кухонном столе зажужжал поставленный на вибрацию телефон. Глянув недовольно на экран, она тут же улыбнулась, увидев кто звонит. Нащупала в кармане огромного махрового халата наушники и, засунув их в уши, ответила на вызов.
– Привет, старушка! Ты чего в такую рань звонишь? – радостно сказал она и, услышав ответ, вмиг стала серьёзной. – И тебе не хворать. Ну, рассказывай. Минутка есть.
В последний момент, предупреждая убегающий кофе, она быстро сняла турку с плиты и, чуть помедлив, налила себе кофе. Выключила огонь под кастрюлей и накрыла её крышкой. Продолжая слушать чужие всхлипывания в трубке, Стеша делала осторожные глотки из маленькой чёрной чашки.
Тем временем тихая квартира просыпалась, громко хлопая дверями и шаркая тапочками. Стали слышны бубнящие что-то детские голоса.
– А он что? – недовольно спросила она своего невидимого собеседника и долила себе ещё кофе.
– Мам! Ма! Ма! – ворвался на кухню в одних трусах пацанчик лет пяти, размахивая огромным разноцветным самосвалом.
Стеша показала пальцем на наушники и прошептала: «Я разговариваю. Иди умывайся».
– Можно я зубы чистить не буду, – попытался схитрить малыш, надеясь, что мама не услышит и согласится.
Но мать его была тёртый калач и, сделав зверское лицо, молча указала на ванную комнату. После этой пантомимы Стеша схватила чайник и побрав воды, включила его.
– А она что? – вернулась к разговору Стеша.
За её спиной подросток лет пятнадцати в огромных наушниках и странного вида пижаме прошествовал к холодильнику. Открыл дверцу, достал сок и, не обращая внимания на машущую руками мать, стал пить прямо из горлышка.
– М-м-м, – поддерживая разговор по телефону, Стеша сунула в руки подростка чистый стакан. – А ты что?
– Я касивая? – на кухню вплыло воздушное создание четырёх лет от роду, с трудом переставляющее ноги в туфлях на каблуках.
За созданием на манер шлейфа волочилось коктейльное платье, которое Стеша приготовила для новогоднего корпоратива. Милое личико девочки было тщательно разрисовано.
«Надеюсь, это всего лишь моя косметика», – со вздохом подумала Стеша, а вслух сказала:
– Ты когда всё это успела? Нет, Кать. Это я не тебе. Хотя к тебе у меня тот же вопрос.
– Я лано встала, – гордо ответило создание и, чуть не упав с каблуков при развороте, выплыло из кухни.
– Умойся! – крикнула ей вдогонку Стеша. – Да нет, Катя, я не тебе. Хотя тебе тоже умыться не помешает. Что теперь делать-то будешь?
Слушая причитания подруги, она разложила кашу по трём тарелкам. Допила кофе. Разлила в три чашки чай и крикнула в глубину квартиры:
– Идите завтракать! – и тише продолжила. – Тебе, кстати, тоже надо поесть, умыться и отправляться на работу. Нет, Кать, не надо тебе сегодня сидеть дома и жалеть себя. Надо умыться, одеться, лицо нарисовать и идти. Дома ты себя доведёшь до такого состояния, что никто тебя потом не соберёт. Давай, давай. Сжимай булки, подруга, и в бой. Не первый и не последний мужик в твоей жизни. Про всех рыдать слёз не хватит. Хотя нет, реветь полезно. Это я зря сейчас, просто разозлилась на твоего. Ну, хорошо, не твоего… Да и слава богу, что не твоё счастье. Даже если ты сегодня ничего на работе не наработаешь, отвлечёшься. А вечером – у Марка. Я ему сейчас позвоню. И Алисе тоже. Договорились?
