Домовёнок Тима сидел на подоконнике пятого этажа и печально смотрел на улицу. Звонкие капли дождя барабанили по разноцветным зонтикам, под которыми прятались прохожие. Напротив окна домовёнка рос огромный тополь. Если протянуть лапу и встать на цыпочки, то можно дотянуться до мокрых зелёных листьев. Нескончаемые потоки воды, несколько дней лившиеся с небес на землю, превратили дома и деревья в яркие цветные кляксы.
Домовёнок склонил голову набок и зажмурился. Оранжевый лучик выглянувшего из-за туч солнца ослепил малыша. Тима осторожно приоткрыл глаза-бусинки и сквозь пушистые ресницы – прямо над деревьями – увидел радугу. Он привстал, вытянул правую лапку и попытался поймать разноцветное чудо. Но, как ни старался схватить кусочек сверкающего волшебства, ничего не получалось. Он задумчиво хлопнул в розовые ладоши; они стали мокрыми, а радуга продолжала сверкать перед его курносым носиком, предлагая поиграть. Тима недовольно засопел и заёрзал. Упругие капли дождя, несмотря на недовольство малыша, продолжали исполнять на подоконнике незатейливый танец весны. Листья деревьев, омытые дождём, излучали чистоту и свежесть. Тима был упрямым домовёнком. Он приподнялся на носочки и принялся старательно хлопать в ладоши, пытаясь поймать озорные капли. Время шло. Дождь оставлял мокрый след на ладонях и разноцветной меховой шубке Тимофея. Вскоре малыш промок насквозь.
Игра с искрящимися каплями не смогла отвлечь Тиму от грустных размышлений. Серая птица—печаль постоянно преследовала малыша. Раньше у него был дом, любимые папа, мама и друзья. Тима был уверен: он самый счастливый домовёнок на свете, ведь рядом находились те, кто его любил. Сейчас, вдали от родительского дома, он понял, что сила и уверенность, радость и счастье остались там. Здесь и сейчас – чужая пустая квартира и щемящее душу одиночество. Каждый день Тима задавал себе один и тот же вопрос: что происходит в его любимом лесу? Как поживают друзья – Дёма, Фрол, Прокл? Чем они занимаются? Поток воспоминаний, нахлынувший на Тимофея, подобно полноводной реке, болью отозвался в сердце домовёнка. Он сморщил маленький, как кнопочка, розовый носик и неожиданно для самого себя заплакал от обиды и одиночества, вспоминая друзей, родителей, школу и родной лес, где провёл много счастливых и светлых дней.
Стряхнув с огромных пушистых ресниц набежавшие слезинки лохматой лапкой, он крепко уцепился передними лапами за оконную раму, задними нащупал деревянные панели, которые закрывали батарею, и осторожно принялся спускаться с подоконника.
Одно неловкое движение – и Тимофей, цепляясь коготками за покрытые прозрачным лаком панели, поехал вниз. Он попытался ухватиться за висящую рядом жёлтую штору, чтобы хоть немного приостановить падение, но промахнулся. Зажмурив глаза, он поджал лапки и, подчиняясь законам земного притяжения, стал падать. Полёт продолжался недолго. Бах-бух! – и Тима больно-пребольно ударился спиной. Несмотря на то, что пол квартиры был покрыт белым ирландским ковром, пушистые ворсинки не очень-то смягчили его приземление.
