Над готическими шпилями Хермитского города Ризеншпис поднималось режущее глаза зловоние. Пронзительным звоном отдавалось в ушах жужжание вьющихся черной тучей мух. Окидывая идущих презрительными взглядами местные запирали ставни, чтобы запах рвоты, кала, и болезни от процессии не проникал в городские дома. Нескладный гул шагов тысячи босых ног о каменную брусчатку разносил весть о толпе кочующей прямиком к графскому замку. Все они ели перебирали ноги, были оборваны и грязны, каждый шаг давался пораженным чумой людям с великим трудом. В конце их пути, за плотной ширенгой закованных в тяжелые латы ландскнехтов, заранее выставивших алебарды, процессию убогих ожидал хмурый как туча граф Ризеншпис со свитой слуг. Стройный поджарый аристократ в дорогих синих одеждах, с нескрываемой ненавистью взирал на попрошаек, что были даже ниже черни, которая хотя и не радовала глаз, но приносила пользу его городу, алмазу среди владений древнего дворянского рода. Грудь аристократа украшала брошь с большим изумрудом в мудреной серебряной оправе, из под короткого плаща выглядывали ножны церемониального меча. Ноги в длинноносых ботинках тихо постукивали об пол, выдавая раздражение еще более явно. Наконец чумная толпа стала перед воротами крепости. Вперед вышли двое молодых, брат и сестра. Глаза обоих были полны серой мутью. Это были слепые глаза. Брат был высок даже будучи сгорбленным, его широкая фигура наводила ужас и казалось могла покрыть любого своей тенью целиком. Сестра тоже была горбата, но ни это, ни сочащийся из под век и с уголков рта гной не могли скрыть, что если бы не болезнь, девушка была бы необыкновенной красоты. Двое встали на колени. Огромных сил им это стоило. Слабость по всему телу, и каждую мышцу ломит почти сводя, а удары сердца отдавались болезненной волной в голове и глазах. Граф возгласил.
– Я милостиво дозволил десятку из вас жить в моем городе, проявил милосердие к попрошайкам и разносчикам заразы. И как вы мне отплатили за это!?
Громко и твердо огласил граф.
– Вы стали водить за мои стены все новых и новых прокаженных. И теперь мой город превращается в выгребную яму. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Без секунды раздумий в один голос брат с сестрой прохрипели, на удивление громко и разборчиво.
– Каждый в мире ищет свое место. Как же мы, слабейшие из слабых можем не искать его, не стараться помочь своим.
Кулаки графа сжались от разочарования и злобы. Казалось вот-вот и его ярость выйдет наружу как река из берегов.
– Значит милосердие в вашу сторону с самого начала было ошибкой. Воспользовавшиеся чужой добротой, больше не увидят ее. Я даю вам неделю. Убирайтесь вон. Пока я не погнал вас рыцарскими пиками.
Огласил он, и развернулся не дожидаясь ответа.
Солнце, четкие тени, пыльная дорога, камушки щелкают под колесами скрипучей повозки. Сатор с интересом разглядывал окружающие поля, трудящихся в стерне крестьян, и серую громаду города, приближающуюся с каждым шагом тягловой лошади. Картина радовала его глаз и заставляла молодой разум трепетать в нетерпении узнать, что-же необычное хранит в себе очередной остров. На фоне голубого неба, лишь изредка наполненного облаками, горбились зеленые холмы с одинокими деревьями и распаханными полями где земледельцы собирали капусту, баклажаны, репу, и прочие плоды местных земель. А чуть левее, посреди плотно заросшей лесом горы возвышались крепостные стены. Во время прошлого своего задания, уже второго, и для него, и для молодой гильдии, ему довелось заботиться о защите торгового корабля от пиратов, правда ни один пиратский неф так и не появился в небе, и даже пьяных корабельщиков не пришлось разнимать, путь пролетел на удивление спокойно. Зато летая на торговом судне молодой путешественник увидал много портов, людей, и преинтересных диковин. Тогда то Сатор и подметил что хоть людские народы с разных островов и были часто похожи, мало отличаясь от Нотенцев на первый взгляд, но всегда у них имелось какое-то необычное отличие, хотя-бы одно. Каждый раз прилетая на новый остров молодой Сатор с интересом искал его и запоминал. Вот и здесь, на острове Дотан его внимание привлекли каменные арки возведенные через каждые сто шагов на главных трактах, ведущих от окраин острова к большому городу в центре.
