Глава 1, в которой происходит знакомство Ширли Холлс и Жозе Вакса
— Эй, дебошир! — лязг засова и громкий голос тюремщика нарушили тишину камеры, в углу которой на старой соломе дремал, опершись о каменную кладку стены, человек.
— С тобой хотят поговорить.
— Это мы с превеликим удовольствием, — ответил узник и поднялся.
Дверь приоткрылась, и в камеру, шурша юбкой, вошла прилично одетая дама. Луна заботливо осветила стройную фигуру визитёрши, спрятанную в хорошо скроенный тёмный дорожный костюм. Ручкой в кружевной перчатке дама придерживала у носа изящный платочек, вероятно, чтобы не дышать тюремным смрадом. Пахло в камере смесью застарелого отхожего места, пыли и сырой соломы. Несмотря на то что узник не воспользовался предоставленным ему ведром ни разу, камни ещё хранили дух прежних постояльцев.
Посетительница появилась в камере не с пустыми руками. С собой у неё был средних размеров тёмный кожаный саквояж. Узнику он напомнил докторский чемоданчик, хотя с тем же успехом мог оказаться и обычной дорожной поклажей. Из-за причудливой шляпки с опущенной вуалью и плохого освещения постоялец тюремной камеры затруднялся рассмотреть внешность дамы. Кое-какие знакомства в столице Великогретании у мужчины имелись, но он бы предпочёл, чтобы посетительница не имела к ним никакого отношения. Узник присмотрелся. Аккуратно убранные в причёску тёмные локоны принадлежали шатенке или брюнетке. Уверенность движений и манера держаться выдавали особу с опытом, так что мужчина заключил, что перед ним женщина, оставившая позади возраст юной дебютантки. Оценив внешность дамы, постоялец тюремной камеры окончательно убедился, что не имеет ни малейшего понятия, кто к нему пожаловал и зачем.
— Жозе Вакса, я полагаю? — первой заговорила дама, и узник убедился, что слышит этот голос впервые.
— К вашим услугам, — не отводя глаз от посетительницы, Жозе шутливо поклонился, придержав рукой свой потрёпанный берет старого военного образца.
— Прекрасно, — всё ещё не отрывая ручку с платком от лица, дама кивнула узнику. — Я его забираю, констебль! — добавила она уже для тюремщика.
— Но, мисс! — опешил охранник, поигрывающий тяжёлой чёрной дубинкой.
— Вот бумага, и прошу исполнить всё, что там указано без промедлений, у нас мало времени, — бросила она, дёрнув головой.
Жозе готов был поклясться, что в неровном свете луны, который освещал камеру через большое зарешеченное окно под потолком, он увидел, как в приоткрытом ротике незнакомки блеснули клыки. По звуку голоса арестант заключил, что дама всё ж таки довольно молода. Не то чтобы это играло сейчас какую-то важную роль, но как показывал жизненный опыт отставного военного, с дамами в летах сложнее договариваться, чем с более юными особами.
Тюремная камера – не каюта на любимом судне и даже не ночлежка морячков, в которой Жозе кантовался последние дни, так что мужчина не имел желания оставаться среди негостеприимных каменных стен, если появилась возможность выбраться на волю. Затолкнув подальше сомнение и привидевшийся образ клыков, Вакса решительно двинулся к открытой двери, за которой уже скрылась странная дамочка. Если из этой истории и выглядывал тлеющий фитиль, то Жозе предположил, что загасит его при первом же удобном случае.
Хмурый вид охранника с письмом и дубинкой в руках только придал узнику ускорения. Оказавшись на улице, Жозе первым делом втянул сырой вечерний воздух. Мужчина сделал это через нос с сопутствующим шумом, как делают на показательных выступлениях уличные актёры либо люди, соскучившиеся по воздуху без примеси ароматов подгнивающей соломы и чужих экскрементов. Сунув руки в карманы брюк и качнувшись на носках, бывший арестант внимательно изучил улицу, пожалуй, даже шумную для теперешнего времени суток.
