Шум на улице мешал достигнуть тишины в сознании. Мужчина старался двигаться плавно против течения толпы. Выходило плохо. Его постоянно задевали плечами, наступали на ноги.
Пахло помоями и прокисшим молоком. Меховой капюшон срывало с головы ветром, приходилось придерживать его рукой, чтобы вновь скрыть лицо в тени плотной ткани. Липкая дорожная грязь цеплялась за ветхую обувь, которая вот-вот должна развалиться.
Широкий шаг через пузырящуюся лужу, и он стоит на скользком деревянном крыльце. Ступеньки чистые, значит сегодня он первый.
Вырвавшись из потока людей, мужчина почувствовал облегчение, но оно тут же сменилось волнением. А может не стоит? Может он справится сам? Ответом на вопросы послужили жуткие воспоминания о снах, которые преследовали его последние недели.
Над головой раздался горловой скрип. Мужчина вздрогнул и обернулся. Бусинки угольных глаз смотрели на него не моргая. Крупный ворон спрятал крылья за спину и вновь гаркнул. От неожиданности возник ошибочный порыв отогнать птицу. Но если бы кто-нибудь на этом пороге действительно позволил бы себе махнуть рукой на ворона, он бы перечеркнул не только свои ближайшие намерения, но и обрушил на себя гнев другого мира, с которым сам же шёл на сделку.
Медленно сняв капюшон, мужчина показал ворону смуглое лицо и почтительно поклонился, прижав правую ладонь к области сердца, что билось как сумасшедшее о грудную клетку. Ворон небрежно встряхнул крыльями и улетел, оттолкнувшись лапками о поручень крыльца.
У мужчины возникло острое желание перекреститься, но он взял себя в руки и, стянув у порога грязную обувь, толкнул входную дверь неприглядного жилища.
Уличный гул остался за дверью. В помещении царила давящая тишина и так же, как уличный шум, мешала сосредоточиться. После солнечного ясного дня глазам было сложно привыкнуть к сумеркам дома.
Мужчина схватился за голову, указательными пальцами массируя виски, тишина обратилась звоном в ушах.
– Дело не в том, что тебя окружает, а в том, что ты с собой несёшь, – проговорил женский голос, в интонации которого слышалась печальная усталость, – Что ты мне принёс?
Глаза девушки сверкнули так же, как бусинки глаз ворона, когда тот разглядывал пришельца.
Она стояла возле распахнутого настежь окна, увлечённая кормлением птицы, которая минуту назад так напугала мужчину. Он был уверен в том, что это тот самый ворон. Только эта птица так нагло могла смотреть на приходящих сюда просителей. Мощным клювом она с осторожностью брала из рук седовласой девушки кусочки красного мяса.
Звон в ушах сменил озноб, иголками поднявшийся к затылку по позвоночнику. Мужчина глазами нашёл скамейку и метнулся к ней. Ноги подкосились, и он с шумом бухнулся на деревянную поверхность. На лбу проступила испарина волнения.
Он не понимал, что с ним происходит. Жалел, что пришёл. Непонятный ужас сковывал движения и мучил изнутри. Шумно вдохнув воздух, он ощутил запах хвои. Загоревшееся волнением лицо обдало свежим ветром с открытого окна.
– Чего только не надумают люди, а потом я виновата в том, что вы доводите себя до инфаркта, – девушка с умилением почесала шею ворону, не обращая внимания на страдания мужчины, – Это же надо уметь, так пугаться без всяких на то причин. Зачем пришёл, если боишься? Дыши.
Мужчина, игнорируя вопросы, прислушался к совету. Дрожащими пальцами он снял капельки пота со лба и сделал несколько вдохов-выдохов. Овладев собой, он понял, что ведёт себя глупо.
– Прости меня, Ил, – он поторопился встать со скамейки, смотря на девушку исподлобья. Стало стыдно за то, что забылся, где находится, и за то, что дал слабину перед собственными страхами. – Я не боюсь.
Голос чуть не подвёл владельца, но мужчина уже более уверенно смотрел на Ил. Девушка никак не реагировала на недостойное для здорового мужчины неумение контролировать себя с самого начала.
