– На этот раз он тебя точно уволит! – доносится из трубки ровно в ту секунду, когда я подворачиваю ногу.
Лодыжку пронзает острая боль. Я едва не сваливаюсь в лужу, лишь чудом удаётся удержать равновесие.
– Не уволит! – отзываюсь с глухим стоном, опираясь ладонью на кирпичную стену, замирая, пережидая, когда боль станет более терпимой. – У меня есть ещё семь минут, я успею! – добавляю, немного погодя, скосившись на свои наручные часы.
В городе, как всегда, жуткие пробки, поэтому приходится бросить свою машину на первом попавшемся свободном парковочном месте и идти пешком, тем более, до моей работы остаётся всего-ничего, если сократить переулком, который я пересекаю, так что действительно должна успеть.
– Хорошо бы, а то Быков уже пять раз спрашивал, пришла ли ты, или снова опаздываешь, – тоскливо вздыхает собеседница. – Зря ты его вчера так грубо отшила. Ну, поужинали бы вместе, потом состроила бы святую невинность, объяснила бы, что до свадьбы «ни-ни», потому что мама так воспитала, убыло бы от тебя что ли? Нет ничего хуже обиженного отказом мужика, ему теперь только повод дай, чтобы отыграться…
Боль в лодыжке немного утихает, я возобновляю шаг, а шум проносящихся мимо автомобилей глушит дальнейшие причитания Лизы.
– Ладно, всё. Скоро буду, – прощаюсь с ней и отключаю вызов, сверяясь с обозначенным на экране гаджета временем, заворачивая за угол.
Остаётся шесть минут до начала рабочего дня, а под ноги попадается новая лужа. Я замечаю её слишком поздно, переведя внимание от телефона к асфальту. Как и темноволосого мужчину, идущего навстречу. И всё бы ничего, но, прежде чем врезаться в него на полном ходу, сперва с ним сталкивается стакан с кофе в моей левой руке. Горячий американо расплёскивается одновременно на чужую белую футболку, мою ладонь и блузку, после чего падает в лужу, напоследок оставляя коричневые брызги на моих замшевых туфлях, а также на мужских ботинках.
– Ай!
– Бл*дь!
Пальцы нестерпимо жжёт, так бы и встряхнула ими хотя бы пару раз, чтобы избавиться от болезненного ощущения, но на деле я банально вздрагиваю и притихаю, стараюсь лишний раз не шевелиться, опасливо поднимая взгляд на жертву своей неосторожности. Пятно на его футболке продолжает подло расползаться, а низкий чуть хриплый баритон отражается в моей голове громогласным эхом, предвещающим апокалипсис. Золотисто-карий взор полон гнева и негодования, я замечаю, как дёргается его кадык, и чувствую себя виноватой уже не только в том, что облила незнакомца, но и во всех остальных грехах сразу, инстинктивно пятясь от взбешённого мужчины подальше.
– Прости… – «те» застревает в горле, потому что моё отступление грубо остановлено.
Тяжёлая ладонь придавливает за плечо, сжимает крепко, не оставляя ни шанса на то, чтобы вырваться.
– Совсем не смотришь, куда идёшь? – отчеканивает он ледяным тоном, пытливо разглядывая меня с головы до ног.
Я бы не удивилась, если бы в этот тёплый осенний день все лужи вокруг нас в раз застыли. Лично у меня моментально поползли морозные мурашки по позвоночнику.
– Я вас не заметила, – сознаюсь.
Я почти готова заново извиниться и даже предложить оплатить чистку его явно дорогостоящей одежды, но…
– Как можно не заметить целого человека? – злобно прищуривается стоящий напротив.
И тут я вспоминаю, что давно опаздываю, а кое-кто мог бы быть повежливее, да и в пострадавших – не он один.
– Вот именно, – бросаю встречно. – Как можно не заметить целого человека? – вздёргиваю подбородок выше, убираю телефон в задний карман джинс, после чего демонстративно стряхиваю с себя брызги от американо. – Сам-то тоже хоть немножечко смотри, куда идёшь! – заканчиваю в обвинении.
