Она в комнате – безумно хохочет, в дверь бешено колотят.
Мужской голос (из-за двери). Открой дверь! Дверь открой!
Она(заливаясь нарочитым смехом). Ха-ха-ха! Ну подохнуть! Ей – двадцать два, а рядом – ты! Апокин, я умираю! (Хохочет)
Голос. Царапай меня! Царапай!
Она. Ты – с плешивой рожей, и рядом двадцатидвухлетняя куропатка! Смертельный номер! Люди на улицах будут валяться от смеха… Ой, держите меня, надорву животик.
Голос. Царапай, царапай! (Стучит в дверь) Открой дверь!
Она. Прямо разбежалась! Меня не каждый день бросают. Перед таким объяснением надо щечки подкрасить, глазки подвести. Мне ведь не двадцать два года, как твоей вертлявой сучке. Мне приукраситься надо! Я вон вельветовые брюки новые надеть хотела. (Покатываясь со смеха) А влезть не могу! Они мне только-только. Надо завтра на работе меня на стол положить и янажать.
Голос. Дверь! Дверь открой!
Она. Зачем?
Голос. То есть, как – зачем? Я принес личные вещи! Цветок твой любимый герань! И еще там кое-что…
Она(вновь припадок смеха). Ха-ха-ха! Апокин, у тебя ведь печень! Тебе диетический обед готовить надо! Ой, держите меня! Хорошо, что брюки не надела – в них смеяться нельзя!.. Хо-хо-хо! Апокин, я когда к тебе иду на свидание, за мной бегут собаки со всего района. Потому что я иду к любимому – с судками с диетическим обедом. Твоя тетерка в двадцать два года тоже к тебе с судками потопает?
Голос. Царапай, царапай меня.
Она. Хи-хи-хи! Хо-хо-хо.
Голос. Аэлита, ты пьяная, я чувствую!
Она(сухо). Есть из-за чего. Да мне плевать на тебя. Живи хоть с сенокосилкой. Мне просто обидно. Я пять лет валандалась с тобой. Кто ты мне был? Муж? Ты со мной не расписался. Любовник? Ага, раз в год по обещанию, после дождичка в четверг. У тебя ведь все время – печень. Родственник – вот ты кто! Мой родственник Апокин. (Крушит мебель.)
Голос. Аэлита! Истеричка, открой дверь! Мне передать надо!
Она. У двери положь.
Чашка летит в стену.
И мотай отсюда, родственник! Вали к своей цесарке!
Голос. Не могу! Я семьсот пятьдесят рублей принес, которые ты на телевизор «Рубин» собрала. Не могу я их оставить у двери.
Она(выкрикивая). Он не может! Родственник! Дядя! Он – честный дядя. «Мой дядя самых честных правил» – Пушкин так написал. И у Лермонтова между прочим тоже есть про дядю: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…» Слушай, Апокин, почему у них сплошные дяди? Знаешь, Апокин, я сейчас поняла, что мне обидно. Я пять лет жила с человеком, который, в общем-то, не в моем вкусе… И он же меня бросил. (Молча открывает задвижку на двери)
Апокин врывается – и с размаху падает на пол. Потом поднимается, в изумлении смотрит на нее.
Что уставился?
Апокин. Какая у тебя прическа?
Она. Да, вот такая у меня прическа.
Апокин. Значит, и прическу себе соорудила… как у этой актрисы.
Она. Как у нее соорудила. Еще что спросишь, родственник, Пушкин-дядя?
Апокин. Лыжи твои у меня на балконе стоят. Когда захочешь – возьмешь. Семьсот пятьдесят рублей вот – кладу, (Пересчитывает.) и цветок я принес твой – герань. (Ставит горшок с цветком)
Она. Руки прочь от цветка. (Хватает цветок, нежно прижимает к груди) Геранька… цветик… цветонька любимая…
Апокин. Ишь, голосом нежным замурлыкала… Ну как эта актриса! Даже в голосе ей подражаешь… Даже брюки вельветовые купила, как у нее в фильме. Тьфу, дурища! Ну помешалась баба! Добро молодая была бы! Пойми, эти брюки на ней – одно, а на твоей заднице…
Она. Ты что же нагличаешь, Апокин? Ты кто такой есть, чтобы меня учить? Что замолчал? Как твоя фамилия? Ты что не отвечаешь? (Истерически) А ну – ты кто такой? Апокин. То есть как?
Она. То есть так! Документ на стол! Живо!
Апокин. Ты пьяная?
Она. Документ предъяви! Рейду нас! Сукиных детей выявляем! Тараканов морим!
