– Тима, не прислоняйся лбом к окну, – в который раз сказала Лада. – Застудишь голову, станешь дурачком.
– Не стану! – возразил Тима, но голову все же убрал.
– И вообще, уже пора спать.
– Я дождусь! – твердо сказал Тима.
– А вдруг они не поехали, решили метель переждать? До утра будешь сидеть?
– Дождусь!
– Ладно, – укоризненно покачав головой, Лада вновь взялась за вязание. – Что с тобой поделать.
– Расскажи сказку, пока они едут, – попросил Тима. – Страшную.
– Страшную? Ладно, будет тебе страшная. На вот тебе подушку, не сиди на полу. – Лада кинула Тиме красную бархатную подушку. – Жили в дремучем лесу отец с маленькой дочкой и звали их Грол и Агнис. Их домик плотной стеной окружали высокие сосны, а перед входом пробегала бойкая речка. Отец часто ходил на охоту, а потом продавал дичь на рынке в городе. Это единственное, что он умел, и поэтому ему приходилось покидать дом на два, а то и три дня. Агнис очень боялась оставаться дома одна, но выхода у них не было – Грол должен был уходить на охоту, чтобы у них были хоть какие-то средства для существования. В те редкие дни, когда отец был дома, они любили мечтать о том, как однажды они разбогатеют и переедут в большой город, и тогда Агнис будет ходить в школу, как все дети, а Грол… Грол ничего не будет делать, потому что у них будут слуги. Он будет сидеть у окна, пить чай с медом и ждать свою любимую дочурку из школы. А еще у них будет длинная подзорная труба на чердаке их большого дома, и по вечерам они будут смотреть на звезды, а у Агнис будет отдельная комната для кукол. Не таких кукол, в которые она играла сейчас – обмотанные тряпьем деревянные чурбачки, а настоящие, искусно выточенные мастерами кукольного дела, в платьицах и чепчиках, и чтобы руки и ноги у них были на шарнирах и сгибались, словно настоящие.
– Как же они хотели разбогатеть? Имели ли они хоть какой-нибудь маломальский план для этого? – спросил Тима.
– Не имели, Тимоша, поэтому все их мечты так и оставались мечтами, и день за днем, месяц за месяцем Грол все так же уходил в лес, а потом с добычей шел в город, а Агнис все так же оставалась дома в окружении больших и разлапистых сосен, и тряслась по ночам от страха, боясь, что в дом ворвутся лесные разбойники или дикие звери подстерегут ее у двери. Как-то раз случился в тех местах такой сильный ливень, что размыло все дороги в округе и Гролу никак было не добраться домой из города. День прошел, второй, третий, четвертый пошел. Все продукты у Агнис закончились, и стало ей совсем голодно. И тогда она осмелилась пойти в лес, набрать шишек, чтобы повытаскивать из них орешки и поесть хоть немного. Оделась она, постояла на пороге, прогоняя страх перед глухой чащей лесной, и пошла. Ходила, ходила, набрала целую корзину шишек, да заблудилась. Села под толстой елью и заплакала. И тут вдруг ель за ее спиной как зашевелится! Как заговорит человеческим голосом: – Встань, повернись ко мне негодница!
– Ой, страшно, страшно! – Тима закрыл лицо ладошками.
– Ты слушай дальше, вот где будет страшно, – пообещала Лада. – Или спать пойдешь?
– Нет, рассказывай, рассказывай, хочу узнать, что с Агнис дальше станет.
– Ну, слушай тогда. Вскочила Агнис, обернулась, глядь, а ель-то – живая! В коре древней проглядывают черные глаза с веками тяжелыми, нос – кривая сломанная ветка, а пониже – косой рот, весь в трещинах. Стоит, трясет грозно ветками мохнатыми, того и гляди ударит. Упала тогда Агнис на колени и заревела пуще прежнего. И сжалилась тут ель вековая, перестала кричать и грозить, обняла Агнис нежно своими ветками и говорит: – «Ты кто такая и откуда здесь взялась, и чего ревешь, как медведь шатун?». И отвечает ей Агнис – «Батюшка должен был еще вчерашнего дня вернуться, а его все нет и нет, видать распутица из города не пускает, еда моя закончилась, вот я с голоду и пошла в лес за шишками, хоть орехов поесть, и заблудилась. Вот вернется батюшка, а меня-то дома и нет. Боюсь, как бы его удар не хватил, оттого и плачу». Подняла тогда ель брови деревянные от удивления: – «Значит, не за себя плачешь, не себя жалеешь, за отца своего беспокоишься? Зовут-то тебя как?». «Агнис». «Ладно, Агнис, так и быть, помогу тебе домой вернуться. Но при одном условии – и ты мне тоже поможешь». Вытерла тогда слезы Агнис, приободрилась – «Все сделаю, только бы домой попасть до возвращения батюшки. Говори свое задание». И поделилась ель с Агнис своей бедой – «Поселились под корнями моими гномы подземные, зловредные. Копают, черти, ни дня продыху, все уже перекопали, скоро земли подо мной не останется, а мне без земли не жить, где ж я воду буду брать, если землицы подо мной не будет? А все из-за жилы золотой, что проходит прямиком подо мной, аж на версту простирается жила та, золотая. Понимаешь, копали бы они не так глубоко, я бы сама с ними справилась, ведь мои ближние корни толстые и очень сильные – перемололи бы гномов в секунду. Но туда, где копают гномы, доходят только мои дальние корни. Они тоненькие, слабенькие, никак им не справиться с гномами. Молю тебя, изведи тех гномов, отвадь их от меня. Тогда и путь домой укажу, тут недалеко по прямой. Вижу даже его с высоты, домик твой скромненький». Призадумалась тут Агнис над задачей непростой, пораскинула мозгами, и, видно, придумала что-то. Подняла с земли свою корзину с шишками и заявила бесстрашно – «Готова я, указывай путь к гномам подземным». А ель ей и говорит – «Оставь корзину здесь, зачем она тебе в подземелье?». «Чтобы белки шишки за минуту растащили? Нет уж, слишком долго я их собирала, чтобы белкам раздарить. С собой заберу!» – ответила ей Агнис. – «Указывай путь в подземелье!». И дрогнула вдруг земля под ней, зашевелились корни, задвигались, ходуном заходили. И разверзлась земля перед ней, и открылся вход в подземелье страшное, в темноту неизвестную. И шагнула туда маленькая Агнис, и сомкнулась над ней земля мгновенно, закрыв солнечный свет. И оказалась она в полной темноте. Побрела наощупь вниз по ступеням скользким земляным, и вскоре увидела свет зеленый и залу круглую, большую. То был свет от кристаллов подземных, коими гномы освещали свои земляные работы. Кристаллы следовало ударить посильнее друг о дружку, тогда и появлялся в них свет. Затаилась Агнис в нише стенки земляной прямо перед залой, смотрит оттуда скрытно, видит – гномы там в колпаках полосатых трудятся, копают, рубят тонкие корни несчастной ели, золото целыми кусками достают из-под земли. Складывают золото в корзины, а другие гномы на веревках тащат корзины дальше в тоннели узкие, во владения свои подземные. Радуются, смеются безудержно, что богатство такое выпало на их долю, и работают, работают, не зная усталости. И не думают о том, что высохнет скоро ель вековая над ними, лишится жизни дерево красивое из-за жадности их гномьей… Ну все, Тимоша, остальное завтра расскажу, спать тебе пора, глаза уж, вон, закрываются.
