За окном вовсю бушевал март. Он был, как и положено в наших краях, суровый, брутальный, колючий.
– Марток оставит без порток, – в такие дни приговаривала Мила словами своей бабушки.
Вот и сейчас тетушка подошла к окну, за которым так быстро сгущались сумерки, что не понять вообще – был ли день или нет, задернула плотные шторы цвета какао и уселась в любимое кресло. Возле него стояла пластиковая корзина, которая притворялась натуральной плетеной. Она доверху была наполнена разноцветными мотками пряжи – весной на тетушку нападало вдохновение, и она принималась за рукоделие. Нападало оно исподтишка и совсем внезапно, потому что буквально за один вечер наша комната превращалась просто в какой-то филиал магазинчика для ручного творчества – тут тебе и отрезы ткани, и ленты, и вышивка, и даже порой бусины с бисером. Сегодня вот Миле под руку попалась пряжа со спицами, и она решила осчастливить меня.
– Женечка, свяжу тебе свитерок, чтоб в апреле можно было ходить в нем.
Я попыталась сначала отбрыкаться от столь щедрого, но совершенно ненужного мне подарка, но Мила отказов не принимала и уже начинала слегка обижаться на меня.
– Ты видела бы, какую я красоту вязала по молодости! Все девчонки в институте мне завидовали да спрашивали, где я такие костюмы и свитера покупаю. А я только улыбалась да посмеивалась. Особо любопытные-то и за шиворот умудрялись порой заглянуть. После чего вообще и слова сказать не могли – дар речи теряли.
– А что у тебя там было? Ярлычки, на которых твое собственное имя? – я легонько поддела Милу.
– Какой там, – она лукаво улыбнулась, – мне как-то мамина подруга из ателье подарила целый ворох ленточек с иностранной надписью, а я их приспособила для своей одежды. Все думали, что она у меня импортная.
– Вот это ты хитрюга, Мила! Модница заграничная! – я на самом деле сейчас восхищалась умом и сообразительностью своей тетушки.
– Такая модница, и не говори! Хочешь, я и тебе такую вещичку с ярлычком сделаю? Только поискать его надо. Где-то там в шкатулке еще небольшой хвостик от той ленты оставался, берегу до сих пор. А можно и сходить до магазина, у нас как раз тут рядышком на проспекте «Пуговичка» открылась, там столько интересного! – На лице тетушки появилось такое мечтательное выражение, которое бывает у ребенка, когда он рассказывает о том, что написал в письме Деду Морозу.
Ну и как в таком порыве щедрости прикажете мне останавливать Милу? Для нее заграничный наряд – это до сих что-то очень качественное, модное и просто сверхъестественное, она до сих пор гордится своим умением не только так ловко вязать обновки, но и преподносить их. Что делать? Спасительная мысль пришла, как всегда, из ниоткуда.
Я, желая сесть поудобнее, наступила ногой на ту часть пола, что не была застелена уютным ковриком с длинным ворсом. Пол был как кусок льда.
– Ай! – внезапно тихонько вскрикнула я от холода.
– Что, Женя? На иголку наступила? Или укололась чем? Это я растяпа, уронила что-то да недоглядела. Больно? – тетушка суетливо поднялась с дивана и наклонилась посмотреть, что же там.
– Да нет, просто пол у нас холодный, словно босиком в сугроб наступила. Кстати, Мила, я теперь точно знаю, что мне нужно. Свяжи-как мне носки – теплые, длинные и… – подумав, я добавила: – Полосатые.
– До колена и с помпонами?
– Ага! – я улыбнулась и тут же предалась нахлынувшим воспоминаниям.
Вот я точно так же сижу рядом с Милой в этой квартире. Только на улице стоит не март, а промозглый ноябрь. Мы набегались во дворе с Тимуром – другом детства, накатались на велосипедах, измерив все лужи, в общем, промокли с ног до головы.
