Эта морозная ночь в Менском княжестве выдалась суровой. Звёзды на небе напоминали хрусталь. Казалось, дотронься, и они раскрошатся на мелкие осколки. Ветер гонял по полям снег, завывал в печных трубах, выискивая, кого бы закрутить-заморозить. Но в такую холодную погоду никто не стремился оказаться на улице. Некоторые рачительные хозяева даже собак в дом забрали, опасаясь, как бы те не замёрзли. Свитняя ночь вступила в свои права. И каждый менсковчанин знал ещё с малолетства: в ночь на Свитень выйти – смерть ледяную встретить. Так испокон веков повелось, и не единожды оказывалось верным, когда поутру находили в сугробах замёрзших глупцов, что не последовали законам предков.
Вот и в загородном княжеском тереме, возвышавшимся над землёй аж на три этажа, никто не совал нос на улицу. А если бы решились, то вполне могли услышать, как из конюшни доносятся разухабистые песни. Это два конюха, вынужденные остаться рядом со своими подопечными, так прогоняли суеверный страх перед Свитнем. Праздником, знаменующим отступление зимы и крадущиеся, робкие шажки весны.
В самом же тереме все комнаты были жарко протоплены. Слуги доделывали последние дела. Княжеская чета расположилась в уютной гостиной, перед весело потрескивающим дровами камином. А на кухне, около большой и недавно побеленной печи, на низких лавках расположились дети слуг. Они весело переговаривались, жуя ломти хлеба, смазанные малиновым вареньем. Чуть в стороне от них, рядом с полноватой пожилой женщиной, примостилась пятилетняя девочка. Она с затаённой завистью смотрела своими синими глазищами на ребят, но присесть рядом с ними не осмеливалась. Ей и так еле удалось уговорить родителей разрешить послушать сказки нянюшки. И то лишь потому, что к ним в гости не приехала противная остроносая тётка Мирта. Та, несомненно, подняла бы крик, что княжеской дочке не пристало якшаться с детьми слуг. А так мама взяла с Соньи слово вести себя прилично, как и подобает маленькой княжне.
Девочка тихо вздохнула, разгладила на коленях батистовую сорочку и посмотрела на нянюшку. Почувствовав взгляд малышки, женщина погладила её по платинового цвета кудряшкам и спросила детей, перебивая их смех:
– Ну что вам сегодня рассказать?
– Про Свитня! – попросил худой темноволосый мальчишка.
– Про это и так все знают! – Его пихнули локтем в бок, так выказывая презрение к просьбе паренька.
– Лучше про древние чудеса! – тихо попросила девочка, сидевшая у самой печи и кутавшаяся в тонкую шаль.
Карика была дочерью кухарки. Месяц назад она провалилась под лёд, а потом долго болела. И с тех пор сильно мёрзла.
– Про какие именно чудеса? – с улыбкой спросила нянюшка.
– Про страшные! – выкрикнул ещё один мальчишка.
– Так уж и про страшные? – с наигранным испугом уточнила женщина и поправила белоснежный платок, немного сползший на лоб.
– Да… Да… Да! – раздались звонкие голоса.
– Расскажи нам, почему ты всегда охранный знак складываешь, когда волчий вой слышишь? – вновь подала голос Карика.
– А не испугаетесь? – Нянюшка покосилась на маленькую княжну, тихо сидящую у неё под боком.
– Нет! – заверила Сонья, ещё шире раскрыв глаза. – Честное слово, не испугаюсь.
– Да, она не испугается, – заверили и другие дети. – Расскажи-и-и!
– Ну, ладно, – сдалась нянюшка и откашлялась. – Я ведь боюсь не волков, а тех, кто может повторить их песню.
– Так многие могут, – вскричал мальчик, который хотел послушать про Свитень. – Только дураков не найдётся. Зачем же стаю призывать на свою погибель?
– Нет, Леши, я говорю не об обычных людях. А о проклятых богами магах!
– А разве есть такие? – удивлённо спросила Сонья, и даже руки к груди прижала в ожидании ответа.
