Илрэмиэль Кетро
Девушки были прекрасны. Как и всегда, когда они
уходили в загул с Маликом. Хотя, если говорить откровенно, Илрэмиэлю абсолютно
наплевать на внешность девиц. Порой он сам себе удивлялся, но мужские инстинкты
просыпались рядом с любой, кто осмеливался являться в комнату этерна с
недвусмысленными предложениями... Правда Алриат заботился о том, чтобы рядом
крутились лишь красотки, но иногда в комнату Рэма являлись девушки без
приглашения, минуя фильтр женской красоты в лице Малика.
Илрэмиэль никогда не искал приключений, даже не
пытался прилагать хотя бы малейшие усилия, чтобы привлечь девушку. Они всегда
приходили сами. Первая нашлась, когда ему стукнуло пятнадцать. Фрейлина
императрицы, кажется, лет двадцати, напросилась на танец с «юным лордом Кетро»,
затащила его в чей-то кабинет, ну и собственно… Он не почувствовал ничего.
Вернее, нет. Он ощущал жажду женского тела, разум захлёстывали инстинкты, и всё
получилось само собой, кажется, она даже осталась в восторге, хотя какая разница?
Илрэмиэль никогда не испытывал эмоций к женщинам, не
искал их общества, они сами находили его и ему не нравилось то, каким он
становился рядом с женским телом. Словно им овладевал кто-то посторонний,
дикий, неуправляемый, кто-то, кого совершенно не интересовало мнение самого
этерна. Кетро не был в восторге от своей популярности, но и не то, чтобы сильно
страдал от неё. Ему было всё равно, что для удовлетворения мужских потребностей
даже пальцем шевелить не нужно, в отличие от товарищей, даже того же Малика,
которому несмотря на происхождение и превосходную внешность, приходилось иной
раз ради строптивых красоток, набивающих себе цену, предпринимать какие-никакие
усилия. К слову, та красотка, всё время пока воротила нос от Алриата, являлась
в спальню к Кетро каждую ночь в течение трёх месяцев, как на службу. Потом
перекочевала к Малику на некоторое время.
С раннего детства этерн испытывал странное чувство
душевной неполноценности. Так было не всегда. Он смутно помнил какие-то яркие
моменты, которые время от времени вспыхивали в памяти, но однажды всё
изменилось и Илрэмиэль стал другим.
Когда они с Алриатом убили ямадзи на первой охоте,
друга штормило от адреналина и небольшого чувства вины. Всё-таки ямадзи из всех
демонов стихии самые осязаемые – у них есть плоть и кровь, их убийство легко не
даётся никому. Кроме Илрэмиэля Кетро. Он в изумлении наблюдал, как Малик
ожесточённо жестикулирует, вспоминая подробности битвы, как напивается до
беспамятства, при этом сам Рэм лишь отстранённо думал о том, что он впервые
убил и кажется должен испытывать что-то, но ему всё равно.
Когда родители велели жениться на Марлен – он лишь
пожал плечами. Всё равно все женятся рано или поздно – какая разница, на ком?
Всё изменилось в день вступительных испытаний в
Академию, когда на арену вышла ОНА. Первое, что он заметил, это широкие джинсы
со множеством накладных карманов и мысленно усмехнулся тому, что на испытания
допустили какую-то приезжую провинциалку, а затем… произошло это. Над головой
девушки вспыхнул серебряный венец.
Он даже свернул в сторону, сложил всё оружие на краю
арены. Это не было признаком самоуверенности, нет. Хотя этерн не сомневался,
что легко справится с девчонкой, какие бы сюрпризы она не готовила.
Илрэмиэль просто хотел дать себе время осмыслить увиденное. В памяти
быстро отыскалось Проклятие Луны, к которому антропийки частенько прибегали,
чтобы охмурить приглянувшегося этерна. Ирония заключалась в том, что проклятие
изобрела этернийка по аналогии с древней традицией заключения браков.
* * *
- Последнее время ты ведёшь себя как девственник, -
заявил Малик, слизав с запястья девушки очередную порцию шоколадного мусса.
