Понедельник
ПодпольнаЯ «Аргентина»
Засыпая, я вижу вновь,
Что балконная дверь чуть приоткрыта,
И кисейную тюль
В окно, где пыльный июль,
Выдувает капризный сквозняк.
И. Богушевская. Рио-Рита
Ритмичная музыка выплеснулась в открытую дверь, мгновенно застыла льдинками аккордов в морозном воздухе и под обжигающим порывом ветра рассыпалась вьюжной пылью.
Музыка колыхалась, закручивалась бурунчиками, пока он спускался по узкой лестнице в полуподвал. Она плыла по разрисованному видами старинных узких улиц и танцующих пар коридору. Сгущалась, чем ближе к ее обиталищу он подходил. В широком холле сложная танцевальная мелодия разлилась вольготно, резвилась, играла, теребила сердечные струны. Однако здесь никто, кроме вновь пришедшего, казалось, не обращал на нее внимания. Две женщины неопределенного возраста оживленно болтали, держа в руках по бокалу темно-красного вина. Одна была одета в полупрозрачное платье с глубоким декольте и обнаженной спиной, другая – в футболку с надписью «Milonga forever» и серые джинсы из грубой ткани. Зато на ногах у обеих – красивые туфли со шпильками сантиметров десяти высотой. Вошедший беззлобно усмехнулся. Просторное кресло в укромном уголке за нарядной новогодней елкой оккупировала парочка. Сидели молча, тесно прижавшись друг к другу, сплетя руки.
Вошедшему не было резона здесь задерживаться. Уворачиваясь от свисающей с потолка блестящей мишуры, он двинулся к дверному проему, за которым была подсвеченная огненными бликами темнота и двигались тени в такт очередной мелодии.
После ярко освещенного холла в зале, где горели только свечи, на глаза будто упала темная ткань. Танцующие пары покачивались – разнообразно, но ритмично, – так бегут волны морского прибоя. Он стал всматриваться. Сердце привычно сжалось. Почти незаметно. Слегка. Но сжалось. С кем она танцует сегодня? Сколь нежно лежит на ее талии рука чужого мужчины? Сколь властно привлекает к себе гибкое, податливое тело женщины? Женщины, которая с захватывающей дух стремительностью наполнила с недавних пор жизнь его души и тела, его дом, его дела и развлечения.
– Костя!
Он невольно выдохнул с облегчением: она и не танцевала вовсе! Она заметила своего мужчину прежде, чем он догадался повернуть голову в сторону барной стойки. Ее улыбка светилась искренней радостью.
– Привет, Ксюш! – бросил Константин нарочито небрежно.
Нарочито небрежно поцеловал губы, простое прикосновение к которым запускало гулять по беззащитному организму сладкий огонек.
Ксения наплевала на его сдержанность; ладони стремительным и плавным жестом скользнули вверх. Короткое приветственное объятие.
– Как дела?
– Все хорошо!
Константин с удовольствием отметил, что смуглость ее лица заметна даже в полутемном зале. И бархатистая кожа плеч хранила золотой загар. Он покосился в сторону зеркала. Вид собственной физиономии на первый взгляд огорчал: красная, как скорлупа вареного рака, и, главное, облезает! Но зато, когда они с Ксенией стоят рядом, да еще держась за руки, как сейчас, любому сразу ясно, что новогодние праздники они провели в далеком солнечном краю – вместе! Пусть знают, завидуют, отчаиваются; пусть потеряют всяческую надежду!
– Ну, ты созрел? – поинтересовался, протягивая ему руку, импозантный седовласый джентльмен. По-другому и не назовешь Леонида Коренева – истинного учителя танго.
Высокий, склонный к полноте, он, пожалуй, казался бы даже грузным, если бы не двигался так непринужденно, изящно, гибко. В тесном мирке любителей танго, где все от мала до велика обращались друг к другу по имени, никто не называл Коренева Леней. Звали либо по фамилии, либо накрепко прилипшим к нему уважительным прозвищем: Лео. Ученики с гордостью поясняли: «Ну как же, наш лев!» Большая голова, увенчанная пышными седыми кудрями, и впрямь вызывала ассоциации с царем зверей, а для восторженных учеников он был конечно же царем танцпола.