Андрей шёл, еле волоча ноги, по коридору здания полиции вслед за Любаней. Конец рабочего дня – час пик у проходной. У дежурного, как всегда, собралась стайка завсегдатаев ритуала прощания. Дикторша с экрана маркетингово-тревожным голосом тараторила последние новости о трёх нашедшихся членах группы телекомпании, от которых несколько дней не было вестей. О них: об Андрее, Любане и… Татьяне Викторовне! Андрей с минуту стоял безмолвно, покачиваясь, и смотрел усталыми глазами на кадры срочных новостей. Потом счастливо улыбнулся, умиротворённо вздохнул и посеменил к поредевшей очереди у выхода, где его дожидалась глупо улыбающаяся Любаня.
Когда дверь «Полиции» закрылась за спиной, Андрей задрал голову вверх, к синему небу, щурясь от слепящего закатного солнца, хмыкнул довольно и взял протянутую Любаней ручонку. Они медленно соскользнули по ступенькам на землю и пошли к машине ДПС, которая должна была отвезти их домой.
До машины оставалось десятка два метров. ДПСники, которые должны были отвезти Андрея и Любаню в Саратов, травили анекдоты и громко гоготали. Один из них повернулся в сторону приближающихся пассажиров, и лицо его переменилось. Сигарета вывалилась изо рта. Руки беспорядочно шарили по поясу в поиске кобуры. Двое других тоже посмотрели на приближающихся, что-то громко закричали и замахали руками в их сторону.
Рука Любани сильно сжала ладонь Андрея и дёрнула назад. Андрей повернул к девушке умоляющие глаза и обомлел: перед ним лицом к лицу стояла Татьяна Викторовна. Крепким хватом держала она его за правую руку. Как ей удалось так быстро освободиться и выйти из здания? Где Любаня? Что происходит? На эти вопросы ему не суждено было дождаться ответа.
В правой руке Бочаровой в свете заката блеснуло лезвие ножа. Того самого. Андрей подумать ничего не смог, как остриё по рукоятку вошло ему в шею слева и рассекло ярёмную жилу, прорвало трахею. Андрей не успел почувствовать боли. Он всё пытался произнести слова «Как Вы освободились? Что Вы делаете?». Но слова не шли из открывающегося рта. Раздавалось только зловещее клокотанье. Весь воздух выходил в разорванную гортань. Большие кровавые пузыри надувались в месте разреза. Фонтан крови окатил лицо Бочаровой. Андрей обеими ладонями закрыл рану и упал на колени. Всё! Конец! Не может быть! Я хочу жить! Он чувствовал, как жизнь покидает его. Дышать стало трудно. Невозможно. Он захрипел…
…и проснулся. Большими частыми глотками он заглатывал прохладный майский воздух, рвущийся в приоткрытое окошко электрички. Он посмотрел направо, опять увидел окровавленное лицо Бочаровой и вскрикнул от испуга. Прижался спиной к окну. Но нет – это был красный воздушный шарик в руках девочки. Зрение и сознание восстанавливалось. Это был кошмар. Он преследовал Андрея уже полгода после событий в лысогорском лесу, и, судя по гримасам психолога, ещё будет повторяться долго. Тогда только удалось выжить двум из семи несчастных, ставших заложниками хитрых планов маньяка.
Андрей потрогал порез на шее. Шрам давно затянулся, но у него осталась привычка периодически ощупывать шею, как бы проверяя, на месте ли рубец. Тут только он заметил соседа-старичка и всё вспомнил. Сосед сочувственно глядел на всё, что происходило с Андреем. Он не хотел вмешиваться, потому что опасался сделать хуже.
–Э-э-э, паря, вижу, хлебнуть пришлось? – спросил старик.
–Чего? – не понял Андрей.
–Вижу, грю, что бывалый ты, паря! – перефразировал дед.
Андрей махнул рукой, не желая пускаться в откровения. Мол, ерунда. А сам в это время опять потрогал шрам. И этот факт от деда нельзя было скрыть, но он, как деликатный собеседник, не стал настаивать. А пошёл другим путём.
