Много времени прошло, много воды утекло в небольшой русской речке Кашинке, я давно на пенсии и всё чаще и чаще задумываюсь о том, что ждёт меня там?
Как там встретят меня? Что скажу в своё оправдание? Имею ли я право на прощение?
Самое тяжёлое – это ночи. Днём легче. Суета, заботы, внуки. Время летит, и, кажется, ничто не остановит его.
Но наступает ночь. Я послушно укладываюсь в кровать и под тихое посапывание жены привычно утыкаюсь взглядом в потолок. И время останавливается. Вопреки всем физическим законам.
И я вновь оказываюсь в старинном русском городке, вновь брожу по его улочкам и переулкам мимо древних церквей и монастырей (один из них начал было восстанавливать популярный радиоведущий, но погиб в автокатастрофе).
Мне бы съездить в Кашин, зайти в одну из этих церквей, поставить свечку, помолиться. Покаяться.
Но…
Нет мне прощения.
29 июля 1975 года. Вторник. Калинин.
– Заканчивается посадка на автобус до Кашина с отправлением в семь часов пятьдесят пять минут. Повторяем…
Когда она началась, интересно знать? Я торчу на вокзале не менее сорока минут. Неужели прослушал? Я взглянул на часы: ого, 7.54!
Поспешно свернул газету, засунул в «дипломат» и, взяв его в одну руку, а огромный кожаный чемодан в другую, начал проталкиваться к выходу через единственную открытую дверь.
Возле автобуса, новенького «Икаруса», было пусто. Лишь шофёр, молодой парень в форменной куртке, закрывал багажное отделение. Он никак не отреагировал на мой красноречиво протянутый вперёд чемодан и, без всякой надобности пнув каблуком прекрасно накачанное колесо, молча полез в кабину.
Удивляться нечему. Ему явно не по нутру мой супермодный наряд. Это ясно читалось в презрительном взгляде, которым парень удостоил меня с высоты своего шофёрского величия, давая понять, чтобы я поторапливался: у него график и недосуг тратить драгоценное время на всяких там…
Поднимаясь по ступенькам в автобус, я заглянул парню в глаза. Вот ещё одного врага нажил. Надеюсь, не более чем на время поездки.
Не нравилось мне всё это. И больше всего я сам. Длинный напыщенный павлин с казёнными перьями в распущенном хвосте. А как бестолково начался день! Чуть не прозевал автобус, затем шофёр со своим ущемлённым самолюбием, и, в результате, тащись с чемоданищем через забитый салон, ищи своё законное место, которое, как сам того пожелал, где-то в самом конце автобуса.
Спотыкаясь о портфели и сумки, задевая чемоданом сидящих в креслах пассажиров, я уныло брёл по узкому проходу, ежесекундно готовясь услышать дружеский оклик какого-нибудь «приятеля», который, по закону подлости, непременно должен отыскаться в проклятом автобусе.
Тогда всему конец.
И ничего нельзя поделать. Поезда в Кашин из Калинина не ходят. Машину отбросили сразу: «Городок у нас маленький». Оставался автобус.
Я сделал всё, что было возможно сделать в данной ситуации: билет взял в конец салона, чуть свет притащился на автовокзал и даже нарядился соответственно.
И всё насмарку. Как я прозевал начало посадки?
Я боялся оторвать взгляд от чемодана, всем телом ощущая любопытные взгляды пассажиров.
Вот сейчас, сейчас раздастся ликующий вопль:
– Вадим! Какими судьбами?!
И, обращаясь к соседу (соседке):
– Теперь ехать не страшно: моя милиция меня бережёт!
Или ещё что-либо в подобном духе. Обязательно с намёком на мою профессию.
Ну, скажу я олуху царя небесного, что я вовсе не Вадим Красноталов: тридцати двух лет, женат, двое детей, а Владимир Николаевич Лебедев: двадцать пять лет, холост, молодой специалист, следующий по распределению в город Кашин на завод электроаппаратуры.
