Телефонный звонок. На том конце провода женский голос представился «первой советницей банка». Советница просила уделить ей время для безотлагательного сообщения. Дело в том, что такой должности в нашем банке раньше не существовало, и мне, очевидно, предстояло познакомиться с высокопоставленной персоной одному их первых. Я полагал, что в канун Нового Года срочные сообщения носят шутливый, праздничный характер, и охотно пожертвовал обеденным перерывом. В скором времени мы сидели в мягких креслах банковского холла, и теперь я мог оценить инициатора встречи, как говорится, в первом приближении. Советница показалась мне сухой и надменной особой, поскольку не ответила на мое приветствие и даже не повернулась в мою сторону, а только сосредоточенно рассматривала заиндевевшее окно. Строгому характеру грядущего разговора вполне соответствовал и стиль «унисекс» ее одежды и обуви: черный пиджак, белая сорочка, черные джинсы, белые кроссовки. «Мадам «Шлагбаум», – окрестил я мысленно ее и продолжил визуальное изучение визави. Единственным живым пятном в ее облике были спадающие до плеч пышные рыжие волосы, полностью прикрывающие уши и лоб. Большие квадратные очки в роговой оправе, высокий, до подбородка воротник рубашки, густые тени и помада затрудняли определение возраста дамы, что в целом придавало ее облику тайное содержание. Видимо, советница не терпела долгих мужских взглядов, поэтому сразу перешла к делу. Влажным прокуренным голосом она поведала о том, что уполномочена провести анализ воззрений сотрудников на методы управления банка. Необходимо, мол, собрать воедино здоровые идеи, живущие во всей банковской сети, с целью тотальной и всеобъемлющей оптимизации. Затем ей предстоит, как она выразилась, наметить контуры максимизации выгодных характеристик и соотношений, минимизировать расходы, что, в свою очередь, позволит провести коррекцию эффективности рабочего процесса и в итоге выработать математическую модель банковского дела на основе алгоритма Ньютона.
Чем дольше женщина говорила, тем речь ее становилась более путанной и витиеватой. Когда так изъясняются, то у меня всегда закрадывается мысль либо об искаженном знании предмета, либо о готовящемся мошенничестве.
– Как первая советница, я, конечно, отдаю отчет в том, что задача, поставленная высшим руководством банка, крайне сложная, поскольку для тестирования функции многокритериальной оптимизации методом Бина и Корна, а также Курсаве потребуется небывалый мозговой штурм!
При произнесении именитых заграничных имен голос советницы обогатился оттенками помпезности и самодовольства. Несомненно, она считала себя безупречным знатоком банковского дела.
– Что касается конкретно вас, – советница тут прищурилась, – то вы должны оказать мне всемерное содействие, поскольку я выполняю волю высшего руководства, это во-первых, а во-вторых, я являюсь… ммм… той персоной, которой отказывать не рекомендуется, да! Если ваши соображения покажутся нам чем-то полезными, то вас и в должности повысим, и денежное довольствие увеличим. В вашем возрасте, друг любезный, – советница наклонилась ко мне, – вы же понимаете, это последний шанс, да!
Советница прервала речь, чтобы собраться с мыслями. Она повела бровями, затем свела их к переносице, дернула правой щекой, ловко запрокинула одну ногу на другую и звонко цокнула языком. Монолог возобновился.
– Если вы будете со мной искренним и решитесь на правдивое говорение, то у вас не должно быть никаких беспокойств и страхов. Администрация банка, а вы это должны четко осознавать, мыслит широко и отыщет в любом негативе здоровую долю позитива. На худой конец и вашими, так сказать, «аналитическими рядами» попользуемся, как же, наслышаны. Не век же им на полках пылиться… Говорите смело и доверьтесь мне! Мы с вами одной крови, я знаю! Записывающими устройствами не пользуюсь – это гадко! Превыше всего – честь, да!
