Октябрь 2003 год.
Воскресная съемка в городском центре молодежи закончилась раньше намеченного времени, и сразу после работы журналистка Юлия Симонова направилась в гости к родителям. Домой идти совсем не хотелось. Она чувствовала, что их отношения с Андреем заметно испортились. А, может быть, ей просто так казалось. Майор уголовного розыска Осипов по-прежнему был к ней внимателен и ласков, но в ней самой что-то оборвалось. В последние пару месяцев он часто бывал в служебных командировках, а редкие романтические вечера со свечами превратились в обыкновенное поедание ужина. Юля позвонила, нажав на кнопку звонка, и через несколько секунд услышала родной голос с хрипотцой:
– Кто?
– Конь в пальто! – ответила она, неожиданно вспомнив их давнишний шуточный пароль.
Дверь распахнулась и Людмила Алексеевна, оглядев дочь, с иронией произнесла:
– Пальто – отличное!
– А конь? – засмеялась Юля.
По коридору зашлепали босые ноги.
– Мамуся, привет! – Марта обхватила гостью руками. – А мы с бабулей уроки делаем, – сообщила она.
– Давайте устроим переменку в ваших занятиях? – предложила Юлия, посмотрев на маму и дочь.
Марта улыбнулась, а Людмила, обняв двух своих самых близких девочек, кивнула в сторону кухни:
– Будем ужинать!
Юля заглянула в комнату отца и поинтересовалась его здоровьем. Тот, на секунду оторвавшись от телевизора, ответил:
– Нормально.
– Мама, почему отец со мной не разговаривает? – спросила она, усаживаясь за кухонный стол.
– Не обращай внимания, он сегодня не в духе, – махнула она рукой, – час назад приходила медсестра из поликлиники и неудачно сделала ему укол, нечаянно проколов вену. Вот он и злится на весь мир.
– Понятно, – вздохнула Юлия.
– Мамуля, ты будешь «Птичье молоко»? – Марта достала из холодильника коробку с тортом.
– Пусть сначала плов поест, – ответила Людмила Алексеевна своей внучке и поставила тарелку перед дочерью, – а мы составим компанию!
После ужина Юля залезла в свой письменный стол, в нижнем ящике которого еще хранились ее школьные принадлежности. Все остальные полки были заняты учебниками и тетрадями Марты.
– Мам, а где мои конспекты из художественной школы? – спросила она у Людмилы Алексеевны.
– Я их упаковала и убрала на антресоли, чтобы не мешались, – мама кивнула наверх, – хочешь порыться?
– У меня завтра съемка в областной картинной галерее. А я помню, что мы по истории искусств разбирали самые известные полотна, собранные там. Хочу освежить знания.
– Ну тогда бери стул и ищи.
Не прошло и пяти минут, как Юля, достав сверху пару коробок, обложилась старыми конспектами прямо на полу.
– Мамочка, это ты рисовала? – разворачивая свёрнутые листы ватмана, спросила девочка.
– Я, – улыбнулась журналистка, – даже не думала, что мои «художества» сохранились. Столько лет прошло!
– Мать всё бережет, – усмехнулась Людмила Алексеевна.
– Очень красиво! – проговорила Марта, разглядывая натюрморт с большими красными яблоками и керамической вазой, из которой трогательно торчали искусственные веточки гортензии.
– Вот, – обрадовалась Юлия, листая потрепанную общую тетрадь, – лекция о наиболее известных полотнах нашей картинной галереи! Я даже помню, что это нам рассказывала Лилия Борисовна Галицкая, – она посмотрела на свою мать и улыбнулась, – мы все ее так любили.
