В январе сорок шестого года токарь Славка Коровкин уехал по комсомольской путёвке в бывший немецкий город Кёнигсберг и там пропал.
Успел только со станции послать домой, маме, телеграмму о том, что добрался он до Кёнигсберга хорошо, что идёт устраиваться в общежитие, прописываться.
И всё.
Больше Славку никто не видел…
В тот год весна в Москве получилась неожиданно тёплой.
Черёмуха собралась цвести недели на две раньше обычного, веселее как-то получались дела у людей, на улицах смех стал слышаться чаще, казалось, что и всё остальное вокруг становится каким-то добрым и правильным.
– Варька, ты уроки сделала?
– Да, сразу же после школы села, вечером ещё заданную книжку почитаю. А что?
– А картошку почистила?
– Так она же закончилась, ещё в понедельник.
Мишка огляделся, почесал затылок.
– Тогда… Пошли маму с работы встречать, хочешь? Там в заводской столовой все вместе поедим, а дома вечером ещё и чайку попьём… Согласна?
– Ура! Я очень даже согласная!
Маленькая, шустрая Варя подпрыгнула на диване.
– Пошли!
От их небольшого кирпичного дома в Тёплом переулке до шёлкоткацкого комбината «Красная Роза», где работала мама, они дошли за привычные пять минут.
Мишка шагал молча, с улыбкой рассматривая начинающие вовсю зеленеть деревья; Варя болтала, то и дело принималась скакать на одной ноге.
– А ты почему всегда раньше мамы с работы приходишь?
– Так положено. У нас на комбинате для учеников разных профессий предусмотрен сокращённый рабочий день.
– А долго ты будешь учеником?
– Пока не научусь…
– Скоро научишься?
– Дела, Варька, дела мне предстоят, важные… Как только с ними справлюсь, так и настоящим рабочим стану.
– Ой! Я же тебе тоже очень важное про себя не рассказала!
– Школьное?
– Да!
Вокруг них всё тоже было важным: и красивые деревья, и вечернее солнце за ними, и ровные расчерченные «классики» на асфальте.
Варя ненадолго отвлеклась, умело попрыгала в «классиках».
– Нас скоро будут принимать в пионеры!
– Ого, здорово!
– На следующей неделе будет собрание совета дружины. Ты придёшь в школу, когда меня принимать будут?
– Отпрошусь.
– А тебя отпустят?
– Обязаны отпустить! Я потребую. У меня два отгула есть.
Варя замолчала, шевеля губами.
– А у меня секрет есть. Ты никому не скажешь?
– Не расскажу.
– Точно?!
– Точно, не беспокойся.
– А то, если секрет узнают другие люди, то нашу маму могут сильно наказать.
Варя бережно достала из кармана белую тряпочку, в которую была завёрнута другая, красная.
– Вот что у меня есть!
– Ну и что? Обыкновенный галстук. У меня такой же был, когда меня в пионеры принимали, наш, розовский. В заводском магазине мама с отцом мне покупали, я помню.
– Ничего ты не понимаешь! Этот галстук необыкновенный! Он сделан из той самой ткани, которую мама на своем станке, своими руками, выткала, вот! Мама рассказывала, что недавно у них в цеху была наладка станков, ну, и часть ткани, которую они делают для пионерских галстуков, немножко там замяло, её отрезали, вроде как она по всем правилам стала непригодная. Вот мама и отстригнула ножницами кусочек этой никому не нужной ткани, принесла домой, сама обметала мне на швейной машинке. Мой пионерский галстук сделала моя мама! Только ты никому об этом не говори – это тайна!
– Никому не скажу, не бойся.
– Обещаешь?!
– Честное комсомольское.
Варя вспомнила, нахмурилась. Порылась в карманчиках платья, нашла, достала небольшую картонку.
– Вот, ещё и эту бумажку мама мне принесла, она артикул называется. Я её на торжественной линейке для всех прочитаю, когда меня в пионеры принимать будут. Нас учительница предупредила, что всех октябрят обязательно попросят рассказать какую-нибудь правдивую историю про пионерский галстук! Или героическую… Я и прочитаю всем октябрятам эту бумажку, ну, артикул. И расскажу ещё как наша мама рекордно работает на множестве ткацких станков одновременно и делает самую лучшую ткань для пионерских галстуков! Мамина история самая правдивая и героическая!
