Звякнул дверной колокольчик.
В кафе зашла пожилая пара, а прямо за ними невысокая женщина средних лет. Сорок? Пятьдесят? Кто знает, он никогда не умел определять возраст.
– Нам два куска черничного пирога и кофе! – с улыбкой произнес мужчина с белоснежными усами. На стойку легла потертая клетчатая кепка. Он пригладил взъерошенные волосы, а затем помог своей спутнице снять длинное розовое пальто.
– У нас сегодня юбилей! Угадай-ка, сынок, сколько? – Старушка в нетерпении клацала ногтями по отполированной деревянной поверхности.
Он не умел определять возраст.
– Хм, может, тридцать?
В простые белые чашки полился горячий черный кофе. Старички причмокнули от удовольствия.
– Ты нам льстишь, – белые усы ухмыльнулись, – бери больше.
Плоские тарелки с пирогом проскользили и встали рядом с чашками.
– Семьдесят! – выкрикнул дедушка и торжественно поднял вилку в воздух. – Мы познакомились, когда нам было по тринадцать. А в восемнадцать поженились. С тех пор не разлей вода! – Он ласково приобнял супругу, и они оба принялись за пирог.
Восемьдесят восемь лет. С ума можно сойти! Это ведь почти девяносто, а внешне и не скажешь. С другой стороны, он никогда не умел определять возраст на глаз, да и девяностолетних до сего дня ни разу не видел, может, они все так выглядят. Мэт лишь пожал плечами, улыбнулся в ответ и положил рядом с морщинистыми руками глянцевый листок меню – вдруг надумают взять что-то еще, хорошие чаевые сегодня бы тоже не помешали.
Дверной колокольчик снова звякнул. Людей становилось больше и больше. Обеденный перерыв все-таки. К ним в кафе заходили работяги с соседней лесопилки, водители фур, шахтеры, путешественники, уставшие в дороге и решившие подкрепиться, местные учителя и студенты, в общем-то – все. Городок-то совсем крошечный.
За стойку на высокие красные стулья присело еще шестеро. Сегодня утром Мэт забыл дома свой именной значок, поэтому все обращались к нему просто «сынок». Почему бы и нет? Хотя многих он знал лично и за пределами забегаловки.
Задняя дверь хлопнула.
– Ты опоздал, – Мэт произнес это, наливая очередную порцию кофе, даже не оборачиваясь, – снова.
Его напарник часто опаздывал.
– Я исправлюсь, – подмигнул он, на ходу завязывая фартук и цепляя к нему золотистую табличку с надписью: «Мэт». Они были тезками и часто шутили, что однажды откроют собственный ресторанчик «У Мэтов», «Два Мэта» или «ММ». У них была еще уйма времени поработать над названием, сперва ведь нужно было окончить школу, так что два года в запасе точно имелось.
– Иди обслужи зал, а я тут побуду, а то там одна женщина уже минут двадцать ждет.
Мэт вложил деньги в кассу, передал еще пару меню и поставил на плиту второй кофейник. Многозадачная работа получалась у него на удивление хорошо. Руки будто жили своей жизнью – взять, подать, протереть, а голова пока могла думать о своем. Например, о том, что скоро танцы, и хорошо бы купить новые кроссовки. От постоянной ходьбы у старых уже почти протерлись подошвы. А для покупки надо было еще больше ходить и работать.
«Вот те на», – подумал Мэт. Вот тебе и замкнутый круг.
Он краем глаза глянул на ту женщину в зале. Она будто бы сильно нервничала, потому что постоянно теребила носовой платок.
– А мы путешествуем! – Дед с гордостью похлопал по часам на цепочке. – Едем на свадьбу к праправнукам.
– Здорово! – Мэт живо откликнулся, потому что с первого дня усвоил золотое правило: чем больше ты понравился клиенту, тем больше чаевых тебе оставят. – Удачной вам поездки.
Путешествуют? Это в девяносто лет? Бывает же. Он проводил старичков взглядом до выхода. Его напарник о чем-то оживленно беседовал с женщиной, теребившей носовой платок.
