© Игорь Лысов, 2024
ISBN 978-5-0062-9273-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Область Оренбургская, степи и поля,
Есть одна жемчужина – родина моя,
Это не Швейцария, но особый шик,
Это мой любимый город Кувандык.
Две реки, излучина, детские мечты,
Многие здесь встретились волею судьбы.
Просто все, без зависти и больших интриг,
Родина любимая – город Кувандык.
Здесь тальянка грустная душу теребит,
Песня наша русская над рекой звенит,
Лещ в Сакмаре плещется, видно только блик.
Город мой любимый – славный Кувандык.
Улицы зеленые, низкие дома,
И весной уютно здесь, и когда зима.
Посредине области вот такой цветник,
Развивайся, город мой, город Кувандык.
Тоской березовой по-русски я тоскую,
Ну как не погрустить у красоты такой.
Ты так красива, что к другим тебя ревную,
И как родная машешь мне листвой.
Расчешет ветер веточки тугие,
Омоет дождик кроны изумруд,
Нашепчут листики любви слова простые,
Я их спою потом своей любимой тут.
Спою с моей подружкою гитарой,
Они в гармонии с березкой и со мной.
В компании такой душа не будет старой,
Пока поет душа, я буду молодой.
Озвучат струны нежным перебором
Мое нутро, мою нагую суть,
И рухнет, окруженная забором,
Моя печаль, развеется и муть.
Грустная осень, осенью грустно,
Мысль невеселая в сердце занозою,
Дождик за шиворот, холодно, пусто,
Один выходной и испорчен прогнозами.
Псина бездомная, жалкая, жалкая,
Взглядом затравленным просит пожрать.
Деревья качают – не ветками, палками
Грустно качают, нам не понять.
Виселиц ряд вдоль дороги засветится,
Будут отщипывать тени с людей,
Тень ваша вдруг по дороге размажется
И тут же исчезнет – подстилка ступней.
Капает, капает, льется из пропасти,
Напитана где-то чужая вода.
Промокшие ноги добавят отчасти
Осенней грустинки, что ждут города.
Печальна погода, выпить бы водки,
Чтобы Христос пробежал по душе,
Поджечь сигаретку и скинуть колодки
Осенней хандры, сделать рай в шалаше.
Я зарекался, но не очень,
Холодный дождь не вдохновлял,
Сижу пишу стишок про осень,
Как этот дождь уже достал!
Нордичный ветер без стесненья
Листву срывает, тучи рвет,
Он не приносит объясненья,
Он просто дует, просто прет.
И топчут небо в лужах ноги,
Мешают с грязью облака,
Разгневались, наверно, боги
На нашу жизнь наверняка.
Но есть у осени душа,
Она зовется бабье лето,
Там листья ласково шуршат
И люди думают про «это».
Сегодня рявкнули морозы
Внезапно даже для зимы,
И люди – мини-паровозы,
Мечтают о тепле весны.
А озабоченный снегирь
Сидит качается на ветке,
Он тоже помнит лето, пыль,
Замерз в рубиновой жилетке.
Скулит бродячий пес, дрожит,
Его беднягу не кормили,
Он поскулит и побежит
Считать свои собачьи мили.
Уже кончается декабрь,
И кажется: еще немного —
Увидим скоро теплый май
И снова запылит дорога.
Но впереди февраль и март,
Еще завьюжат эти двое,
И им я буду очень рад,
Без них и лето неродное.
Ну как без этих снежных дней,
Без колдовства зеленой елки?!
Мы будем в сотни раз добрей,
Лекарством будут нам иголки.
Сегодня рявкнули морозы,
Без них тепла не оценить,
И снег на веточках березы —
Его ничем не заменить.
Шерсть клочками на старом верблюде,
Чуть хромает, идет великан
По пескам, по барханам, в безлюдье
Сорок суток таскал нас шайтан.
Мы последние, нет каравана,
Дервиш старый и старый верблюд,
Только строчки святые Корана
Нам на небо уйти не дают.
Получил я его верблюжонком,
Белоснежным и грустным таким,
Все ласкал, называл Салажонком,
Ревновал до безумства к другим.
Белый круг, словно око пророка,
Сверху смотрит, безжалостно жжет,
С другом старым бредем одиноко…
Ну зачем нас Аллах бережет?
Нет воды и нет мыслей, движенья,
Губы в кровь, язык к небу прилип,
И в мозгу начинает брожение,
Что верблюд в горбу воду хранит.
