В то утро я проснулась от телефонного звонка. Не знаю, какая реакция была сильнее: удивление или негодование. Я твердо решила не отвечать и даже сунула телефон под подушку в надежде, что он заткнется. Он, и в правду, заткнулся, но я поняла, что уже проснулась. Разлепив глаза, вылезла из-под одеяла и поежилась. Весна в этом году не порадовала, стояла середина апреля, и хотя снег на улице уже сошел, было серо, дождливо и ветрено.
Примерно так же было у меня на душе. Ничего нового в жизни не наблюдалось, и большую часть времени я по-прежнему проводила дома. Мои вылазки в свет стали ограничиваться встречами с Петренко и Олегом, но и они в последнее время были реже, потому как в жизни моей не происходило категорически ничего, а выслушивать нравоучения желания не было. Однако без оных никогда не обходилось, потому я решила, что пора завязывать. В плане, со встречами, а не с образом жизни. Получалось неплохо, потому утренний звонок меня разозлил, он выбивался из привычного распорядка.
Я прошлепала в кухню и закурила, пялясь в окно. За ним ничего радостного не наблюдалось: накрапывал противный дождь, верхушки деревьев раскачивались от ветра. Вернувшись в комнату, я поморщилась, бросив взгляд на часы: поменять в них батарейку я так и не удосужилась. Залезла рукой под подушку и достала телефон. Было десять утра, а звонил Ярослав. Я покрутила трубку в руке, раздумывая, что побудило его на столь неожиданный поступок, выяснять было лень, и я собралась снова спрятать телефон под подушку, но он зазвонил в моих руках. Посчитав это за знак, может, и дурной, как знать, я вздохнула и сняла трубку.
– Совести у тебя нет, – сказала вместо приветствия, Ярослав посмеялся, – чем обязана?
– Сегодня вечером жду тебя в ресторане в самом красивом виде, на который ты способна.
– Шутишь? – подивилась я.– Вид у меня один, и то болезненный.
– Вот именно. У меня там встреча в семь, так что подъезжай к восьми.
– А повод? – лениво поинтересовалась я, прошествовав в кухню и включив чайник.
– Есть один, сразу предупреждаю, никаких отговорок не приму.
Я немного поразмышляла о том, что Петренко задумал, но ничего в голову не пришло. Хоть убей, я не видела ни одной причины, по которой дорогой друг решил позвать меня на ужин. Не могу сказать, что мне стало интересно, но тон Ярослава отказа не предполагал, и я согласилась, вспомнив, что мы не виделись с ним недели две.
– Вот и хорошо, – ответил он и распрощался.
Я же отправилась в душ, а потом устроилась за столом в кухне, глядя в окно и попивая кофе. Вставать в такую рань я не любила, потому что день становился значительно длиннее. Конечно, при желании можно было себя чем-то занять, но желания как такого не возникало. Когда мне надоедало пялиться в потолок, я шла в магазин и покупала несколько книг, так что за пару месяцев расширила свои познания в совершенно различных областях. Знания эти девать было некуда, потому как блистать интеллектом в кругу друзей не приходилось за неимением последних. В общем, если бы не Ярослав с Олегом, то меня можно было смело записать в добровольные затворницы. Хоть в монастырь уходи, честное слово.
Вдоволь насмотревшись на двор, я все-таки поднялась и прошествовала к шкафу. Быстро надела джинсы и свитер, после чего залезла в один из ящиков, выудила оттуда пачку евро и вытащила несколько купюр. Перед новым годом я стала счастливой обладательницей огромной суммы денег. То есть огромной она казалась мне, я прикидывала, что хватит до конца жизни, еще и останется, человек с интересами распорядился бы этими деньгами куда быстрее. История вышла быстротечная и не очень приятная.
Марк, моя первая любовь, предательски бросившая меня больше пяти лет назад, в определенный момент вернулся в мою жизнь. Наворотил в ней немало, после чего опять сбежал. Как оказалось, недалеко. когда-то, когда я еще жила в другом городе, он вовлек меня в неприятную историю, окончившуюся смертью человека. Марк тогда испарился, но вернулся, чтобы подчистить концы. Это ему с блеском удалось: он избавился от всех, кто знал о той истории. За исключением меня, конечно, хотя я оказалась вписана в его планы с головой.
