Глава 1. «Ворота в другую жизнь»
За окном машины тепло, окно открыто боковое моего внедорожника немецкого происхождения (его я называю «Гелик»).
В окно дует ветер теплый, месяц июнь 2013 года, тот год, когда у меня отключились мозги, когда я работал на строительстве федерального участка платного в Воронеже на автомагистрали М-4 «Дон». Дурная профессия дорожного специалиста по контролю температуры выпускаемого асфальта, с журналом по соблюдению качества укладываемого асфальта, привозимого с 515 км, на котором расположен был асфальтовый завод серьезного и федерального значения, предприятия дорожного по строительству платного участка многополосного, европейского качества и стандарта, длиною больше 30 километров для движения большегрузных грузовых машин и легковых.
Подъезжая к воротам не своего дома, а воротам психиатрической больницы (областной номер 10), я наслаждался последними минутами прекрасной жизни и свободой, но не той, когда плывешь против течения, а когда гребешь веслами своими, унося ноги, когда за тобою плывет акула, готовая тебе оторвать ноги и голову, силы на исходе, только дыхание и биение сердца в груди у меня чувствовалось. Недовольная мать сидела за мною на заднем сидении. Мне пришлось сильно напрягать свои мозги, чтобы вовремя нажимать на тормоз в педаль и газ, коробка автоматическая сама управляла машиной и тормоза крепкие, когда двигался на машине по городу любимому не только мною, но и моими друзьями, которые ушли в милицию работать, с которыми я порвал все свои интересы, связанные с эскортом и банями, юридическим образованием незаконченной госакадемии и тупой работой, на которой у меня отключился мозжечок по непонятной причине 5 июня 2013 года, тогда, когда я понял, что меня какой-то гражданин заказал, по уличному если сказать: «Опустить и простить». Дурное состояние в моей голове, похожее на состояние пьяного, но с работающей головой и мозгами, словно я выкурил много укропа через трубку из бамбука, – такое состояние, когда я задумался, что со мною. Белая «шестерка» бывшего участкового стояла перед моим автомобилем за десять метров; че она там остановилась, я даже не замечал. Охрана в проходной на воротах была не очень серьезная, можно было пробиться к палате любой и вытащить больного, если был бы заказ на выполнение такой работы для любого человека, которому дорого было слышать и видеть больных, которые в этой больнице лежат иногда, настоящая процветала коррупция, и никогда нельзя было проверить врачей и медсестер, мне казалось всегда загадкой: больница под номером – десятка, словно гражданин стал больной, а потом его медленно опустили ниже его достоинства. Кавказец по национальности, бывший милиционер в синей рубашке без погон, в коротком рукаве и синих брюках посмотрел в мою сторону тогда, когда моя мать сидящая стала разговаривать со странным абонентом по мобильному телефону, словно она раньше знала, что меня ожидает в этом году, и молчала, принимала участие с моим папой и сестрой, которая жила не с родителями.
– Мы уже приехали, куда нам заходить: в центральные ворота? – спросила моя мать у абонента.
Мне ее лицо показалось странным. Задумался я над своим вопросом: как я оказался у этих ворот, в которые мне дали направление на лечение с улицы Некрасова, казенного учреждения города Воронеж, психиатрического диспансера, в котором много людей получают справки с печатями на любые работы, связанные с вождением транспорта и ношением огнестрельного оружия, хранением его дома, также можно влиять на любого серьезного человека, превратив его в шизофреника и подсадив его на лечение от такого заболевания приписанным курсом участковым психиатром. Ворота больницы были, – у которой среди деревьев я остановился, – закрытые, кроме проходных дверей в калитке.
