В сельском магазинчике тепло, светло и даже как-то по-домашнему уютно. Это на улице дождь накрапывает, а здесь ничего – можно не торопиться.
Вне всяких сомнений только что закончился непростой разговор между продавщицей – приглядной женщиной лет тридцати, и посетителем – мужчиной того же возраста, с приятным лицом и спортивной фигурой в камуфляже. Теперь он поглядывал в окно, а она уныло покачивала головой.
– О-хо-хох, черти носят тебя по свету!
И ещё был один посетитель – вернее покупательница – юная, красивая, стройноногая, да ещё в вызывающей мини-юбочке. Но она стояла в сторонке, рассматривала товары на витрине и прислушивалась к разговору.
Заметив, что на неё внимательно смотрят собеседники, она решительно развернулась и, цокая по кафелю пола высокими каблуками, вышла под дождь.
– Жаль, конечно, что с Костей не свиделись – он будет переживать, – грудным голосом сказала продавщица. – И я на работе – не смогла принять тебя, покормить. Может, чайку попьешь здесь?
Принесла две чашки с блюдцами – в них пакетики заварки и по дольке лимона. В розетке с вареньем десертная ложка.
– Как у тебя с сигаретами? Вот, возьми блок в дорогу. Мой подарок.
– Спасибо.
Прихлебывая чай, мужчина поглядывал в окно, в котором заметно помрачнело – должно быть, дождь усилился.
– Я ему с дороги позвоню.
– Кому? – растерялась женщина.
– Я про брата говорю, Глеба.
– Бабы наши судачат, наемники по всей Околице шастают и по-хохляцки встречным внушают: «Хто не сховався, я не винен», – прервала продавщица затянувшееся молчание. – И не страшно тебе?
– Да? – хитро улыбаясь, ответил парень в камуфляже. – Говорили мне, а кто предупрежден, тот вооружен.
Из узкого карманчика брюк на бедре он вынул латунно-деревянный гробик ножа, нажал кнопку, и клинок со смачным щелчком выскочил наружу.
– Они на тебя с автоматами, а ты на них с ножиком? – женщина покачала головой.
– Убить можно и саперной лопатой, – пряча клинок, а потом и нож в карман, сказал камуфляжный. – И потом на войне, как на войне: тяжко в учении, проще в лечении.
– Вам, мужикам, только бы убивать.
За пару глотков допив свой чай, посетитель сельского магазина сказал:
– Пора.
– Удачи, Саша, тебе, – продавщица глаза промокнула.
Возле фуры «камаз» под дождем ждала водителя девушка в мини-юбке.
– Простите, я услышала… Вы в Донбасс едете?
– Сначала в Челябинск, грузим гуманитарку и колонной в ДНР.
– Возьмите меня с собой.
– Вам зачем?
– У меня дочь на Украине осталась. Три годика девочке. Она у свекрови…
– А где свекровь?
– В Одессе.
– Ни фига себе! – присвистнул Саша. – И вы хотите её выкрасть или с ней на Околице остаться?
– Я хочу забрать Кристинку себе. Я русская по рождению и убеждению, не хочу свою дочь отдавать хохлам.
– Да вижу… Садитесь – поехали: время.
– Подождите минутку, я за вещичками сбегаю к тетке. Она в этом доме живет.
– И переоденьтесь, – посоветовал Саша, – а то простынете.
Пока ждал случайную пассажирку, о многом подумал, сидя в кабине.
Вот ведь кастрюлеголовые на что отчаялись – Россию решили заломать. И похеру родство, вековые связи – что дедушка Байден из Вашингтона прикажет, на то они и зарубаются. Должно быть, платит неплохо старикан. А ещё больше воруют. Хохол без тырья не хохол…
Ну да ладно, война так война – первый раз что ли, мир от чумы спасать.
Саша уже был в Донбассе таким же рейсом с гуманитаркой. Мужики там нормальные – а то, что у каждого свой рубец на сердце или пуля в голове, так никуда не денешься: заруба идет не на жизнь, а на смерть. И досталось же русским в Малороссии за эти годы – как вспомнишь, так вздрогнешь…
Когда началась СВО, Саша повестки ждал на призыв – не дошла. Жилья-то у него своего нет, прописан у брата – может, и затерялся для военкомата. А добровольцем…
