Я проснулась позднее обычного с мутной головой, но все же чувствовала себя лучше, чем накануне вечером. Я долго и рассеяно собиралась, как будто потеряла ощущение времени, как будто все дни вытянулись в одно целое, и совсем неважно какой теперь день недели. Какая разница, если за окном одно и то же, как и внутри меня. Снова на улице моросил ледяной дождь и дул пронизывающий осенний ветер, в этом году осень была сурова и дождлива, а душе так хотелось хоть капельку тепла. Была среда 29 октября, и это означало, что мне нужно будет завтра ехать в управление подавать ежемесячный отчет. Странно, раньше бы это меня очень волновало, но не теперь, теперь у меня в голове была только одна мысль: «Лишь бы не было шумихи по поводу вчерашнего инцидента». Я очень не люблю привлекать к себе лишнего внимания, лучше бы меня не замечали вовсе, особенно сейчас, когда мне так хочется, чтоб от меня все отстали и не обсуждали за спиной, сколько я уже упустила в своей жизни. Мне уже хватило обсуждений после моего недавнего разрыва с 19-летним Денисом. Он был слишком красив, свободолюбив, слишком хорош и юн для меня…
Я наспех заплела простую косичку, длинная челка сразу вылезла из нее. Уже четвертый раз за неделю надела заношенное, но мягкое и уютное шерстяное песочное платье-свитер с незамысловатым узором, самое излюбленное, словно оберег, словно панцирь, словно колючая изгородь, закрывающая от посторонних глаз.
На улице было мерзко, сыро, грязно и темно, перепрыгивать лужи оказалось тщетным. Я натянула капюшон себе на голову и радовалась тому, что моя контора находилась в 5 минутах ходьбы от дома. Пока я шла, я пыталась зацепиться за что-то позитивное, но хоть какую-то малость, которая могла бы меня порадовать сейчас, в эту минуту, в этот день, но совсем ничего не лезло в голову, а если и лезло, то только желание перестать чувствовать, перестать существовать. Меньше всего мне хотелось бы сейчас общаться и двигаться, хотя в глубине души я понимала, что для меня это жизненно необходимо.
Я вошла в нашу контору, и быстро направилась в свой кабинет, надеясь никого не повстречать на своем пути. В коридоре никого не было, но в некоторых кабинетах уже кипела работа, в частности из кабинета бухгалтерии уже отчётливо доносились голоса через открытую настежь дверь. Как бы мне не хотелось незаметно пройти мимо них, но стук моих каблуков меня выдал.
Первой заметила меня сердобольная агроном Наталья Степановна, она часто заходила на утренний чай к бухгалтерам и, услышав мои шаги, тут же выглянула из кабинета, остальные тоже к ней присоединились.
–Олечка, как ты? Я слышала, ты вчера потеряла сознание, как ты себя чувствуешь?
–А…, – я смутилась, ведь на меня также устремили внимание водитель Андрей Николаевич и бухгалтера, к счастью Максима не было.
Я вздохнула и натянуто улыбнулась.
–Да всё хорошо, спасибо, просто упало давление. Погода и нервы… и всё такое… – оправдывалась я. – Простите, много работы.
И напоследок для лучшей убедительности я ещё раз показала улыбку и испытала неприятное чувство жалости к себе. Наконец, я открыла ключом дверь и с облегчением скрылась от любопытных глаз.
Включив настольную лампу на рабочем столе, я сняла куртку и повесила на вешалку, посмотрела на себя в зеркало, и вид мне мой не понравился: безрадостно-отрешенный. Я включила электрический чайник, подошла к окну, посмотрела на мой увядающий фикус, полила его и, только присела за рабочий стол с кипой бумаг, как в дверь постучали два раза. Я напряглась и только успела подумать: «Как я не хочу никого видеть и слышать», как дверь открылась…
Всё дело в том, что с последнего неприятного события мне хватало сочувственно-осуждающих взглядов и клейма «непутевой девки» с обязательной припиской – недоступной или наоборот, неразборчивой, в мягком понимании этого слова. Кому как кажется, в зависимости от степени развитости своего воображения. Я слишком со многими дружила и ни с кем не осталась… И пусть мне говорят, что нужно на всех наплевать и пусть себе думают, что им хочется, но в небольшой, хоть и цивилизованной деревне от этого не убежать. Сложно не замечать, сложно не слышать.
