Каждый раз, выходя из парикмахерской, я задаюсь одним и тем же вопросом: «А зачем меня спрашивали, как стричь?» Результат настолько далек от моих пожеланий, что платить должны мне.
Вот и сейчас я уныло разглядывала в зеркало свою прическу. Вообще-то у меня густые волосы, и главное, что требуется от парикмахера, – как следует их «проредить» (забыла, как называется эта операция на профессиональном жаргоне). Но женщина, в кресло которой я сегодня села, наверное, невзлюбила меня с первого взгляда. Полчаса в ее неумелых руках превратили мою голову в… Хм, на что же это похоже? Пожалуй, на тыкву. Или на горшок, в котором булькает и переливается через край гречневая каша.
Знаю-знаю, что вы мне скажете. Реалии жизни в нашей стране таковы, что ради собственной безопасности необходимо иметь «своего» парикмахера, стоматолога, гинеколога и туроператора. А в идеале в записной книжке должен быть указан телефон «своего» представителя каждой профессии. Включая альпиниста и пиротехника. Кругом слишком много недоучек, чья халтурная работа может стоить тебе хорошего настроения, здоровья или даже жизни.
Вообще-то «свой» парикмахер у меня есть – Алла. Но она по совместительству еще и моя подруга, вследствие чего решительно отказывается брать с меня деньги за стрижку. А я знаю, что у нее каждый клиент и каждая вырученная с него трудовая копеечка на счету. Подруга долго и безуспешно пытается накопить на отдельную квартиру.
Алла, ее десятилетний сын Егор, отец и мать живут в однокомнатной квартире. Вы представляете себе эту радость бытия? На тридцатичетырехметровом пространстве общей площади расписан каждый сантиметр. По утрам в ванной установлена строгая очередность. Алка спит на 6-метровой кухне, при этом ее ноги находятся под столом – иначе раскладушка просто не помещается. К семи часам утра подруга должна сложить свое спальное место и убрать на антресоли – только в этом случае семья сможет позавтракать. В общем, мрак и ужас.
А на отдельную квартиру подруге еще копить и копить. Если бы Алла работала в элитном салоне, где за стрижку с клиентов сдирают по сотне баксов, то она, возможно, продвигалась бы к мечте более быстрыми темпами. Но к сожалению, подруга вкалывает в обычной парикмахерской, расположенной в Кузьминках. В престижные салоны нелегко пробиться даже такому крепкому профессионалу, как Алла: необходимы связи. Вот и приходится подруге экономить буквально каждый рубль, отказывая себе во всем. Так неужели же я, зная про ее бедственное положение, приду к ней бесплатно стричься? Пусть лучше Алла потратит это время на настоящего клиента, который заплатит за работу и, возможно, даже оставит небольшие чаевые.
Впрочем, не буду лукавить. Сегодня мной двигала не одна только дружба. Признаться, я вообще не собиралась менять прическу. Просто вышла из дому в надежде, что небольшая прогулка уймет дикое чувство голода. На пути попалась парикмахерская, и я, опять-таки из желания хоть немного уменьшить роскошные гастрономические видения, решила скоротать время в кресле. Вот только мало того что меня изуродовали, так вдобавок вымыли голову фруктовым шампунем, и запах персиков еще больше бередит старые раны.
Спешу вас успокоить: я голодаю вовсе не потому, что меня уволили с работы, в кошельке бренчат медные копейки, а впереди маячит призрак мучительной смерти от дистрофии. Я по-прежнему тружусь журналистом в газете «Работа». Несмотря на то что это коммерческое предприятие, там все организовано, как при старом добром социализме. Заработок небольшой, но верный. Два раза в месяц бухгалтерия исправно начисляет мне на кредитную карточку аванс и зарплату. Заболевших не ждет немедленное увольнение – наоборот, им оплачивают больничные листы. Казалось бы, пустяк – простое соблюдение норм трудового законодательства. Но смею вас уверить, что этого лишена, наверное, треть населения Москвы.
