1
Комната дознания выглядела стандартно. В каждом районе мегаполиса таких было по одной-две штуки. Яркий дневной свет из прямоугольного светильника на стене в форме небольшого окна, такого же размера стол с информационной медиапанелью внутри, два стула с двух сторон и единственная дверь, через которую можно было сначала зайти, а потом выйти в общий коридор. Скрытые микрофоны и пара незаметных камер вели запись. Брана, – Высоко Интеллектуальный Помощник, находящийся под юрисдикцией Конституционного Следственного Комитета, – наблюдала за происходящим и анализировала дознаваемого, а затем при необходимости выдавала сгенерированную информацию, если этого требовал дознаватель.
Факт нарушения федерального закона о запрете несанкционированного прерывания беременности сомнений не вызывал. Преступник сидел за столом и безразлично глядел перед собой, не испытывая ни малейших угрызений совести. Он не пытался оправдываться, плести нелепые историй о шантаже или обмане со стороны третьих лиц. Всё выглядело достаточно прозрачно. Но вот мотив, которому следовал преступник, никак не вырисовывался.
Что подтолкнуло этого безумца на нарушение закона?
Ещё раз пробежав глазами по строчкам личных данных мужчины, сидящего перед ним, Маркус Гуссен поднял взгляд и спросил:
– Почему же вы не хотите рассказать о причине, из-за которой пошли на такое тяжкое преступление? Должен же быть какой-то мотив?
– Я ещё раз повторяю: это моё личное дело. Вам всё равно не понять того, что я пережил.
Парис Поляков отвечал уверенно, с лёгкой злостью в голосе.
– Что же вы пережили? – Маркус удивлённо приподнял бровь, небрежно откидываясь на спинку алюминиевого стула и поправляя полы серого пиджака. Дознаватель снова перевёл взгляд на информационную панель прозрачного стола. – От вас год назад ушла жена. Это вы хотите назвать жизненным потрясением? Так что ли?
– Вы ничего не знаете…
– А вы прервали беременность у молодой женщины и чуть не убили её, серьёзно искалечив. Вот что я знаю точно, – жёстко перебил Маркус.
– Это не я, – тут же ответил Поляков.
– Пытаетесь изобразить психа? – предположил дознаватель. – Не выйдет.
Дознаваемый усмехнулся.
– С чего вы взяли, что я буду играть роль психически больного? Не хотите мне верить – это ваше личное дело.
– Это не моё личное дело, – парировал Маркус. – Я – дознаватель Конституционного Следственного Комитета. И то, что вы совершили, выходит за рамки обычного уголовного дела.
– Вам виднее, – фыркнул Поляков, явно не желая сдавать позиций.
Маркус медленно выдохнул, снова поправил полы пиджака, поставил локти на столешницу и, кивнув на информацию о Полякове, продолжил с профессиональным спокойствием.
– Давайте начнём с самого начала.
– Давайте, – безучастно согласился Парис.
– Итак. – Маркус пристально глядел в глаза дознаваемого. – Брана, пожалуйста, озвучь ещё раз причину задержания этого гражданина Азиатско-Европейского Союза. Какое ему вменяется обвинение?
– Хорошо, – в комнате зазвучал женский голос, – Парис Поляков, 46 лет, гражданин АЕС с рождения.
– Брана, – перебил Маркус, – все данные повторять не нужно. Сразу с факта нарушения законодательства.
– Хорошо, – в прежней тональности продолжила Брана. – По имеющимся данным с видеокамер городской надзорной службы и видеонаблюдения внутри квартиры Полякова П.О. можно с уверенностью утверждать о незаконном проведении как минимум семнадцати прерываниях беременности. Все личности женщин идентифицированы и в скором времени будут проведены дознания со всеми, кто напрямую или косвенно связан с данным преступлением. Как именно проводились аборты и насколько профессионально с медицинской точки зрения, установить на данный момент невозможно, так как место проведения операций было всегда скрыто тканевой ширмой. Поляков точно знал о расположении камер в его квартире и принял меры по укрытию фактов нарушения закона. Это позволило длительное время незаметно для надзорных служб проводить аборты. Незаконная практика Полякова могла продлиться и дальше, если бы не инцидент с последней пациенткой, видимо, по чистой случайности не переросший в трагедию с летальным финалом. Каким способом Поляков избавлялся от биологического материала, то есть мёртвых эмбрионов, пока установить не удалось. Дознаваемый не даёт дополнительной доказательной информации, а следов, оставленных после извлечения, не обнаружено. Передача биоматериала третьим лицам не установлена. Дознание находится в тупике. Конец сообщения.
