Начало погони
Сумерки сгущались над сочинскими горами, окрашивая скалы в синеву старого синяка. Андрей, спотыкаясь о валуны, рвал ладони о камни, но не останавливался – рваная куртка хлопала на ветру, а из прохудившегося шва рюкзака струился сизый дым, оставляя за ним предательский след. Где-то внизу сорвавшийся камень молча исчез в пропасти, и эхо не ответило. Только ветер выл в расщелинах, перекручиваясь насмешливым свистом: «Сли-ишком мед-дленно…»
Щелчок рации пробился сквозь шум крови в ушах: «Объект №7 у утёса. Координаты подтверждаю. Грот приказал – живым не брать». Второй голос, словно перечёркивая саму возможность пощады, рявкнул: «Артефакт важнее. Повторяю – термическое воздействие допустимо».
Андрей прижался к скале, ощущая, как бронзовый амулет-водоворот на шее внезапно потеплел. В трещине у его лица пульсировал бирюзовый свет мха – ровно того оттенка, что и дым из рюкзака. Сверху скрежетнул ботинок по камню: на выступе чёрным силуэтом встал снайпер с тепловизором.
Бросок вперёд, корень сосны хрустнул под весом, рюкзак задел выступ – и дымная завеса накрыла преследователя. «Глаза! Это же хим…» – крик оборвался грохотом падения.
Перекатившись на узкий выступ, Андрей прижал к груди рюкзак. Замок треснул, выпустив луч света, что вонзился прямо в Орион. А снизу, из бездны, поднялся вой – слишком низкий для ветра, слишком живой для эха. Артефакт пробуждался.
Первая атака
Свист титановой сети разрезал воздух, едва не снеся Андрею ухо. Он рванул влево, но спина рюкзака зацепилась за зубчатый край ловушки – ткань лопнула с хрустом рвущегося пергамента. Сизый дым хлынул из прорыва, принимая форму спирали, будто древний дух вырвался на свободу. «Василиса убила бы за это. Если, конечно, я выживу, чтобы она успела меня придушить», – мелькнула мысль, пока он катился по острым камням, чувствуя, как гранит режет предплечья.
Дрон-ловец вынырнул из-за скалы, щёлкая лезвиями-манипуляторами. Его корпус, покрытый матовым чёрным напылением, сливался с тенями. Андрей швырнул в механизм обломок сланца, но аппарат парировал удар с неестественной плавностью, выпуская вторую сеть.
– Вы вообще понимаете, что уничтожаете? – прокричал он, срываясь на хрип. Голос эхом отскочил от скал, смешавшись с гулом мотора где-то внизу. – Это же не артефакт – дыхание Стрибога! Тут каждый атом старше вашего Грота!
Ответ пришёл снизу, искажённый эхом пропасти: – История должна быть стерильной! – прорычал голос, и дрон выстрелил гарпуном.
Стальной шип просвистел в сантиметре от виска, пробив камень. Сеть вспыхнула синим пламенем – плазменные ножи начали «стерилизацию». Рюкзак, висящий на одной лямке, зашипел: дым теперь клубился чёрными кольцами, обвивая руку холодными удавами. На скале, куда упала сеть, проступили руны – точь-в-точь как на шрамах Василисы. Они светились ровно три секунды, прежде чем плазма испарила камень в пыль.
Андрей не стал ждать второго выстрела. Вцепившись в корень можжевельника, он сполз в слепую зону между утёсами, где даже ветер затихал, будто прислушиваясь.
Встреча с Эхо-вилами
Земля дрогнула, будто под ногами лопнул гигантский хрустальный шар. Андрей отпрыгнул в последний момент – там, где секунду назад стояла его нога, скала рассыпалась в песок, обнажив пласт вулканического стекла. Пузырьки древнего воздуха лопались с тихим хлопком, выпуская запах серы. Из-за поворота вышел агент в маске: чёрный керамический череп с символом ОЧМ – атом, оплетённый глазурованной лозой. Вибрационное оружие в его руках гудело, как разъярённый шершень.
