Луч света проник в белое пламя, окутывающее Лорда, и врезался прямо в грудь, обжигая с неимоверной болью. С диким криком Лорд вылетел из пламени, упав на пол своих покоев в замке Хартленда, и страшный вопль разнесся по всему замку. Секундное промедление чуть не стоило ему жизни. Боль от ожога растекалась по всему телу, словно его всего охватил огонь и сжигал изнутри. Разорвав кафтан и рубаху на груди, Лорд завалился на спину и рычал от злости, боли и от своей беспомощности. Он потерял бдительность, был излишне самоуверен, и это вышло ему боком. Только что, чуть не сбылось пророчество. Как же так, Создатель оказался все лишь женщиной в хрупком теле, но при этом ее мощь не сравнится ни с одним магом и даже с ним самим. Как он сможет остановить ее, если, по словам Трианы, она еще не обрела свою силу. Что будет, когда это случится? От паники, которая накатывались как снежный ком, он бессильно рычал. В покои вбежали прислуга и охрана, но Лорд никого к себе не подпустил, а швырнул в них пару огненных шаров, на это у него еще оставались силы. Вся прислуга выбежала прочь, а он со стонами забрался на постель. Грудь горела, боль была невыносима, и он заорал во все горло, призывая Триану.
Ворон летел на максимальной скорости, птичье сердце билось на пределе возможностей, все тело пробивала дрожь. Страх, отчаяние бурлили через край, но тонкая нить, ведущая к хозяину, давала надежду, что он жив. До замка было довольно близко, среди скал виднелись башни, когда в мозг врезался отчаянный призыв. Крылья дрогнули, а из горла вырвался клич. В мыслях крутилось только одно – «Держись, я рядом… глупец… доигрался…». Птица влетела в первое же открытое окно, и тут же обернулась женщиной. Триана бежала по лестнице вверх ведущей в покои, по пути она наткнулась на взволнованных охранников и распорядилась принести воды, тряпок и лечебных мазей. Наконец она достигла цели, вбежала в покои и увидела его лежащего на ложе, он стонал, ее сердце сжалось от тревоги.
– Хал! – воскликнула Триана, и подлетела к кровати.
Жуткое зрелище обожженного кровавого месива вместо груди предстало перед глазами, разорванная ткань прилипла к ране. Лорд застонал, старался не шевелиться, даже дышать было больно. Триана присела на край и потянулась к ране. Он перехватил ее за руку, останавливая и стиснув челюсти, не в силах произнести ни слова, в глазах отражалась боль и гнев. В дверь постучали, в покои заглянул гвардеец. Триана одобрительно кивнула ему и тот впустил прислугу, что принесли таз с водой, поднос с несколькими баночками, гору тряпок и маток ткани. Гвардеец пододвинул круглый столик и слуги расположили все на нем. Хал молча наблюдал за всем происходящим, не отпуская руки Трианы. Никто не задержался дольше, чем было необходимо, и как только дверь закрылась за ними, Триана убрала его руку, освобождаясь от крепкой хватки.
– Теперь не шевелись и терпи… – проговорила она строго.
Она собиралась духом, сейчас предстояло самое сложное, убрать прилипшую ткань и промыть рану. На долю секунды она пожалела о том, что лишилась своего дара исцеления. Хал прикрыл глаза и вцепился пальцами в покрывало. Триана вынула клинок и поднесла указательный палец к свече, стоявшей на высоком кованом подсвечнике рядом с ложе. Из кончика пальца заструилась тонкая искрящаяся нить, и фитиль загорелся огнем. Она поднесла лезвие клинка к огню и опалило его. Сделав глубокий вдох, сосредоточилась, пытаясь заставить перестать дрожать свои руки, принялась убирать ткань с раны.
