До очередной серии любимой мыльной оперы оставалось двадцать минут. Бабуси, сидевшие на лавочке у подъезда, торопились поскорее закруглить беседу, наспех досказывая друг другу последние важные новости: жаловались на неблагодарных детей и непутёвых внуков, делились дачно-огородными успехами, сетовали на повышение цен и проблемы со здоровьем, а также перемывали косточки проклятущим соседям, которые «то молотком долбят в десять вечера, то стены сверлят, то ребёнок у них всю ночь орёт как заполошный, то музыка грохочет – надо участковому пожаловаться!»
Вот тогда-то в залитый мягким предзакатным светом уютный дворик и въехала чёрная иномарка с тонированными стёклами. Бдительные старухи моментально навострили ушки и сделали охотничью стойку – таких машин в их дворе отродясь не водилось, уж им ли не знать! На подобных только бандиты рассекают, это всем известно, вон и по Первому каналу на днях показывали…
Тихо шурша шинами по асфальтированной дорожке, автомобиль притормозил у подъезда. Стекло с водительской стороны плавно опустилось, и любопытному взору бабушек предстало молодое симпатичное лицо незнакомого парня.
– Добрый вечер, – поздоровался он и доверчиво улыбнулся, демонстрируя прекрасные белые зубы. Улыбка у парня была такая искренняя и располагающая к себе, что суровым старухам немедленно захотелось улыбнуться в ответ. Небесно-голубые ясные глаза и светлые волосы, которые находились в некотором творческом беспорядке (по всей видимости, хорошо продуманном), тоже производили благоприятное впечатление. Такой славный паренёк совершенно точно не может быть бандитом, уверились бабуси, оттаивая.
– Это ведь дом номер пятнадцать, верно? – поинтересовался молодой человек. – Скажите, пожалуйста, а в каком подъезде находится тридцатая квартира?
Бабушки всполошились, словно опомнившись.
– Тридцатая-то? Это тебе вон туда, милок, ко второму подъезду, – наперебой загалдели они, указывая нужное направление.
– Спасибо вам огромное! – парень снова по-голливудски улыбнулся.
Старухи дружно проводили отъезжающую иномарку взглядами, а затем молча проследили, как незнакомец вытащил из салона огромный букет красных роз и, захлопнув дверцу машины, решительно направился к двери нужного подъезда.
– Да… – вздохнула наконец Лидия Ивановна, как бы резюмируя увиденное. – А в тридцатой-то у нас кто живёт? Не Светка-пьяница ли?
– Она самая! Кто ж ещё! – перебивая друг друга, разом затараторили дворовые кумушки, воодушевлённые столь интересным и неожиданным поворотом событий.
– Вроде приличный человек, – пожала плечами Клавдия Петровна. – Костюмчик такой добротный, и машина дорогая, да и цветы, поди, не копейки стоят – вон букетище какой огромный, небось, на четыре моих пенсии!..
– И связался же с этой чувырлой, – недоумевающе вторила ей Елизавета Аркадьевна. – Где она вообще такого кавалера подцепила? Молоденького, хорошенького…
– А если это её родственник? – высказала предположение Нина Борисовна. – Ну, а что? Может, племянник какой-нибудь… или даже сын.
Но собеседницы тут же подняли её на смех.
– Да какой сын, ты что! У этой пропойцы вообще нет родни. Что-то за эти годы никто к ней не приезжал, не приходил. Только собутыльники и шастают.
Нина Борисовна обиженно поджала губы.
– А я слышала, что у неё есть ребёнок. Светка то ли сама от него отказалась, то ли её родительских прав лишили за пьянку, а ребёнка в детский дом отправили… За что купила, за то и продаю.
