… И по сию пору я не могу простить себе, мой читатель, что взялся за этот неблагодарный труд, чреватый для меня в дальнейшем многими серьезными неприятностями, ибо я предельно честно использую полученные мною магическим путем знания. Заметь, мой друг, я отнюдь не приукрашиваю наполненную злодействами жизнь Властелина, не пытаюсь набросить на нее вуаль: я веду повествование прямолинейно, честно, уверенно… Такой уж я человек – не склонен ко лжи и предательству… Могу также сообщить тебе, читатель, что создаю я этот кошмарный труд, находясь в трезвом рассудке и здравой памяти (или наоборот?), но исключительно по злостному принуждению темных сил.
О, если бы только я был чуточку сильнее духом… Тогда я покончил бы с собой, чтобы не принимать впоследствии смерть в жутких муках. То, что я буду им подвергнут, не вызывает у меня никаких сомнений…
Вот и сейчас Черный Властелин грохочет наверху подкованными медью сапогами по отполированным его проклятыми ступнями камням замка, а в моей одинокой келье, в полуподвале, где я заточен, его шаги отдаются гулким эхом.
Я был похищен его бессердечным помощником, оторван от службы при королевском дворе, где мои обязанности были предельно ясны: я занимался дворцовой документацией, а точнее – составлением списка вещей для хозяйственных нужд. Насколько по сердцу было мне это дело, вы можете судить по жестокой тоске, отблеск которой лежит перед вами на бумаге… Теперь же сочинительство – грешное, богонеугодное ремесло – мой удел. Мой удел… О боже… И я, человек религиозного сословия, тот, кто всегда, с самого крещения в младенчестве, носил крест анданской церкви и никогда не снимал его (даже в минуты интимной близости со своей дражайшей супругой и прочими женщинами), вынужден служить злу…
Шаги раздаются все отчетливее, он бродит из угла в угол, предаваясь мрачным мыслям – они вечно терзают его. Должно быть, что-то светлое и доброе в этом мире снова вызвало его недовольство.
Обычно он появляется у меня, завернувшись в черный плащ, и глаза его поблескивают из-под смоляных бровей грозно, с бесконечной злобой – извечной его спутницей… Я всегда страшусь этого безжалостного взора, в присутствии Властелина я так ясно ощущаю свою ничтожность, слабость.
Дабы не прогневить его, без проволочек приступаю…
Историю, которую тебе предстоит прочесть, мой читатель, Властелин самым тщательным образом внушил мне ментально, а затем, дабы скрепить приобретенные знания печатью Соломона, крепко-накрепко вложил в мою голову правильное восприятие услышанного и прочувствованного…
Страшнее Черного Властелина, как его прозвали степные кочевники юга и граждане Паквилона, великого города бескрайних равнин севера, был только Владыка ветра Энлиль, но и он сгинул – разбился о разделившие материк горные хребты. И было это в те стародавние времена, когда кипучие элементали стихий вступили в войну с демонами нижних пределов и Черный Властелин явился на свет впервые.
Никто уже не помнит, кроме разве что магистров радужного спектра, что заставило его оказаться отступником и пойти против своих создателей – богов, – только однажды он вдруг исчез из мира на долгие века. И было это карой высших сил своему блудному сыну, ибо не прощали они предательства и не верили, что отступник может когда-нибудь возвратиться в отчий дом…
Когда же мой герой в очередной раз явился на свет из кромешной тьмы, где все мы пребываем, ожидая своей очереди родиться, главными развлечениями у людей – как, впрочем, и у разноплеменной нечисти, – были секс и смерть… В беспечной молодости будущий Властелин был совсем не прочь предаться веселью одним из вышеупомянутых способов…
