Вейгард

Было это в те времена, когда король Белирии Бенедикт Вейньет после несчастного случая на охоте собрался покинуть этот грешный и несовершенный мир. Что было для него в общем-то несколько рановато. К простым старческим радостям, таким, как артрит, радикулит, миозит, тягостная подагра и успокоительный маразм, он приобщиться не успел – здоровье у короля было самое что ни на есть отменное. Все без исключения граждане единой Белирии знали, что владыка их крепок и полон сил, и даже все зубы (за исключением одного – переднего) у него имеются в наличии. Когда король улыбался, окружение его начинало испытывать серьезное беспокойство – таким широким и хищным выходил оскал королевского рта. Мясо Бенедикт Вейньет жевал смачно до крайности – работая могучими челюстями, отрывал большие жилистые куски, твердые кости он не выплевывал, как иные миновавшие зрелость граждане, а решительно разгрызал – и кости хрустели, ломаясь на его крепких белых резцах.

Но смерть, не обращая внимания на такие неважные частности, как отменная зубастость и здоровье, взяла да и заявилась за властителем Белирии. Переминаясь с ноги на ногу, стояла она в углу опочивальни, где умирал король, нетерпеливо ожидая, когда он наконец перестанет дышать. Бенедикт же все медлил и медлил с последним вздохом, раздражая своим упорством старуху до невозможности: прежде чем отправиться в страну теней, он решил «справедливо» поделить шесть герцогств, составлявших славу и оплот единой Белирии, между семью своими сыновьями.

Как известно, шесть на семь делится только с остатком (0,8571428571428571428). К столь сложной арифметической операции король Бенедикт, говоря откровенно, был совершенно не подготовлен. Науки он презирал страстно, а если ему что-то приходилось посчитать и пальцев на руках и ногах не хватало, монарх начинал испытывать лютую ярость.

Несмотря на то что задача ему предстояла в высшей степени непростая, король справился с ней быстро, не прилагая непомерных умственных усилий. А все потому, что уже давным-давно решил для себя, как ему поступить в столь щекотливой ситуации.

Бенедикт призвал к смертному одру своего любимого сына – Дарта, которому в ту пору едва сравнялось двадцать пять, и, когда тот, не чуя беды, явился на зов умирающего отца, сказал ему: «Дарт, ты, без сомнения, мой самый любимый сын… Во всех дисциплинах ты преуспел более своих братьев, ты умнее, сильнее, светлее, лучше их, а потому я уверен, – тут он грустно, со скрытой скорбью вздохнул, – что ты о себе сможешь позаботиться. Они же – нет! Им я оставляю в наследство герцогства, которые после моей смерти станут королевствами… Северное королевство Дагадор для старшего – упрямого Дартруга, продуваемый ветрами Вейгард – инициативному Виллу, трусливый Преол получит плодородный Гадсмит, глупый Алкес – грязный Стерпор, красочный Невилл достанется Люверу, а Центральное королевство, наш дом и наш оплот, я планирую отдать Фаиру; бедняжка, он самый неустроенный в жизни, да он – просто сумасшедший. Без владения обширными землями и большим количеством людей он непременно пропадет. Ты же, Дарт, получаешь от меня самое ценное – мудрый совет: не теряй времени даром – и возьмешь от жизни больше, чем они унаследуют».

Решение отца оказалось для юного принца полной неожиданностью. С самого детства он видел себя избранником богов, вершителем народных судеб, помазанником божьим, властителем дум, диктатором собственной воли, короче говоря – королем. Иная судьба не являлась ему даже в страшных снах. И вдруг мрачная действительность разом обрушилась на него с последней волей отца!..