Пятая комната

Больше ничего не связывает меня с этими стенами из белого кирпича, редеющими деревьями меж домов и теми немногими, что ещё скрываются за пугающими лицами обшарпанных фасадов в надежде на то, что совсем скоро всё вокруг преобразится и на этот раз они точно не останутся в стороне. Люди здесь по-прежнему ждут чудесную волну всеобщего счастья и благоденствия, которая пронесётся даже по самым гиблым улицам и непременно заглянет в их убогие каморки, щедро одаривая каждого.

Кто-то не выдержал и зажёг свет. Окно в доме напротив вспыхнуло одиноким прожектором, пробив на мгновение лучом света пелену неподатливого здешнего тумана. Он некое подобие местной достопримечательности, жаль, желающих на него поглазеть, кроме нас, никого больше не нашлось. А ведь эта густая дымка – пожалуй, единственное, чем мы по-настоящему гордимся. Хотя гордость вызывает скорее то, что те немногие, кто остался, смогли жить в толще этого плотного серого занавеса.

Окно погасло, не продержавшись и минуты. Так им и надо. Излишняя дерзость совсем ни к чему. Надеюсь, они выключили свет по собственной воле, вовремя сообразив, что чуда не произойдёт. В противном случае они растворились, как и те, что решили, будто они чем-то лучше нас и всё это сойдёт им с рук. Впрочем, нередко случалось, что свет зажигали не только, как принято у нас говорить, из-за тщеславного помрачения.

"У нас", "мы" – всё это в прошлом. Теперь я сам по себе. Такие решения даются очень тяжело, но, сидя здесь, у обугленного остова небольшого бревенчатого домика, я понял, что всё вокруг больше не является частью меня. Будто незаметно надломился и разом оторвался связующий стебель, прежде насквозь прораставший в меня и пустивший корни к каждой частичке моего тела. Раз и всё. Было совсем не больно. Только пусто и неуютно. И как ни старайся, не найти теперь в себе ни единого живого волокна того стебля, единившего меня на протяжении стольких лет с этим местом.

Может те, озарившие вечный полумрак лучами света, тоже ощутили, что больше ничто их не связывает. Теперь они свободны. Свободны и одиноки, как никогда прежде. И вот, не справившись с этой тяжкой ношей, они решили просто раствориться в клубах хищного тумана.

Готов ли я к такому финалу? Не знаю. Уже которую ночь, сидя здесь, я пытаюсь решить, как быть дальше. Или просто обманываю себя, и как остальные жду неведомого чуда, невероятного решения всех проблем.

Вот опять. Я запутался.

Очередная ночь уместилась в полпачки сигарет. Теперь меня окружили предрассветные сумерки, утопающие в тяжёлой серой дымке. Хороший повод закурить ещё одну.

Недавно я спросил себя, для чего глотаю этот табачный аналог ненавистного тумана. Наверно надеюсь, что сигаретный дым поглотит меня раньше его треклятого братца. Или же, запуская в лёгкие очередную порцию табака, я представляю себя бесстрашным пожирателем тумана.

Очередной мой вопрос без однозначного ответа.

Тем временем рассвет захлёбывался, не в силах противостоять местному злодею.

В этом городе привычные правила давно утратили какое-либо значение.

Не секрет, что ночью полотно реальности рассыпается, приобретая непредсказуемые, причудливые изгибы. Иногда случается, что под утро изломы и неровности скрывает туман. Обычно вместе с ним вся декомпозиция и рассеивается. Но бывает и так, что туман не намерен отступать и остаётся лёгкой дымкой лежать под лучами нового дня, храня в себе тайные дефекты ночи. Однако долго такой дисбаланс сохраняться не может, и вскоре наполненная неведомым дымка рассеивается, уступая место повседневной реальности.

В нашем городке туман не исчезал уже который день…

– "Который день"? – переспросил Игорь. – Может лучше "который год". Мама рассказывала, что дымка эта ещё со времён её детства в городе висит.